Константин Калбазов - Пилигрим 2

- Дорогой товар, - со знанием дела произнес Замам.

- И очень хороший, - подтверждая свои слова кивком, заверил Романов.

Потом поднялся и направился к одному из тюков. Оно конечно, он одарил этого воина так, что тому остается только поминать Михаила в молитвах небу. Остаться инвалидом, в этом обществе… Это Михаил не бросает их, находя такое занятие, при котором они не нахлебники, а реальные кормильцы. В реалиях же этого времени дела обстоят куда как жестко.

Но он не стал жадничать. Жадность, она вообще порождает бедность. Так что, делитесь с ближними и вам воздастся. Поэтому он вернулся к гостю с лампой в варианте летучей мыши.

- Прими в подарок, - протянув ее Замаму, предложил он.

- Я здесь не за этим, - покачав головой, возразил тот. – если я приму светильник, получится, что ты меня купил. А я с важной вестью.

- У тебя важная весть ко мне, я хочу проявить знак уважения тому, кто обещал мне свою дружбу. Одно другому не мешает. И какие счеты между друзьями.

- Я и так перед тобой в долгу.

- Либо в долгу, либо мы друзья, решать тебе.

- Хорошо. Друзья, - принимая лампу, с открытой улыбкой произнес Замам.

- Итак? О чем ты хотел мне рассказать?

- Тугоркану сильно не понравилось, что Белашкан одобрил вашу с Алией свадьбу. Он так сильно недоволен, что приказал двум десяткам своих воинов отправиться по вашему следу, и как только будет возможность убить вас.

- Вот так значит. А откуда ты это знаешь?

- Не важно. Главное, что и ты теперь знаешь.

- Ладно. Ты знаешь, они пойдут по нашему следу, или будут где-то поджидать.

- Я слышал, что они пойдут по следу. Но как поступят воины Тугоркана, не знаю.

- Спасибо, Замам. Если до этой минуты ты думал, что что-то должен мне, то это уже не так. Меж нами нет долгов. Если только дружба.

- Хорошо. Только теперь постарайся не погибнуть. Не хочется терять друга, как только он появился, - улыбаясь, с наигранной укоризной произнес половец.

- Не дождешься, - возвращая ему улыбку, заверил русич.

Явную охрану у палаток Михаил не ставил. Посчитал что это может обидеть гостеприимных кочевников. И тут никакой иронии. К гостям у них отношение более чем серьезное. Даже враг оказавшись в стойбище своей волей и под мирным предлогом, будет в полной безопасности. Ни один половец не осквернит свой очаг причинением ему вреда. Правда, действует это правило только до той поры, пока он не покинет стойбище.

Но в Романове слишком глубоко сидел цинизм представителя двадцать первого века. Впрочем европейцы и русичи в том числе не больно-то заморачивались на эту тему. Брат поднимал руку на брата, зазывали в гости, после чего казнили лютой смертью. Поэтому и он не больно-то полагался на местные обычаи. У палаток постоянно горел костерок, у которого непременно сидела парочка пограничников, попивающих кумыс и травящих байки. И так уж случалось, что устраивались они там на всю ночь. Бывает, чего уж там. Правда, сейчас тут сидело четверо. Не спится парням.

- Петр, позови Гордея, - проводив гостя, распорядился Михаил.

Тот кивнул в знак согласия, и поднялся, чтобы скрыться в палатке десятка. Романов же вернулся обратно.

- Надо сказать отцу, - без тени страха, встретила его Алия.

- Мы не будем ему говорить.

- Но почему. У него тысяча воинов. Да только в нашем аиле три сотни всадников, и сотня приехала с ним на праздник.

- Потому что, не хорошо, если я при каждой опасности буду прятаться за спиной Теракопы. Это не та опасность, при которой мне нужно его заступничество.

Ну и еще один момент, о котором он не хотел говорить жене. Случаются у половцев усобицы. Не могут не быть. Просто они сор из избы не выносят, и против внешних угроз всякий раз выступают единым фронтом. А так-то, тут тот еще котел противоречий.

Тот же Тугоркан не может не понимать, что власть его не абсолютна. Если кто-то получит преимущество, то может его и подвинуть с занимаемых позиций. А Михаил, без ложной скромности, может предоставить подобное преимущество. И уж тем более, если крепко встанет на ноги. Не стоит отказывать великому хану в прозорливости. Он вполне способен предвидеть подобный ход событий, и исходить из принципа - либо ему, либо никому.

- Вызывал, Михаил Федорович, - вошел в палатку десятник.

- Гордей, тут на нас решили поохотиться. И чем дольше мы задержимся в стойбище, тем лучше они сумеют подготовиться. Поэтому утром уходим. Погостили, пора и честь знать.

- Кому мы хот мозоль-то отдавили, сотник?

- Тугоркану.

- Ясно. Со светом начнем сворачиваться.