Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 2

А теперь у нее и у самой рот наполнился слюной. Личинка Хлаа оставалась скользкой гадостью с десятками сучащих лапок и почти человеческим лицом, но почему-то ее вид и аромат теперь казались аппетитными. Лахджа невольно потянулась... да нет, ну фу же!.. но так хочется...

- Да не стесняйся! – сунула личинку поближе торговка-храк. – Всего четыре эфирки!

- Мне сейчас нечем заплатить, - убрала руку Лахджа.

- А я и в долг отпущу! – не смутилась торговка. – Для благородной-то дамы!

- Благородная дама?.. – удивилась Лахджа. – Я?..

- А и не благородной отпущу. Не скупись, возьми даже две. Одной-то не наешься.

- Ну ладно, давай две... и-и-и... ты даешь мне четыре...

- Да просто чуть-чуть больше получилось. Оставляем? Семнадцать эфирок за все.

- А-а-а... почему семнадцать?

- А еще пакетик. Неудобно нести же будет.

Пакетик был многомерный, так что четыре огромные личинки поместились там без труда.

Лахджа вздохнула. Только она зашла на рынок, как ей сразу впарили какое-то говно. Ничего нового. С ней такое и раньше случалось.

Причем у нее неожиданно прекрасно получилось оплатить. Как только она подтвердила согласие купить, на лице торговки расплылась довольная улыбка, а Лахджа почувствовала будто прохладный ветерок, изошедший откуда-то из нее самой.

- А говоришь, что заплатить нечем, - ухмыльнулась торговка. – Может, фруктиков еще?

Лахджа действительно приглядывалась к аппетитно пахнущему плоду, похожему на алую дыньку. Она понятия не имела, что это, но запах шел просто медовый.

- А сколько этот стоит? – спросила она.

- А, всего од... две эфирки, - протянула фрукт торговка.

- Ладно, возьму одну.

- Да бери уж три, чего по одному-то размениваться?

- Нет, хватит, - отрезала Лахджа. – Оплачиваю.

Она вдруг вспомнила, что у нее есть деньги. Доступ к некоему счету... счету мужа!.. Хальтрекарока.

И счет этот воистину огромен.

И ей уже снова хотелось есть. А еще пить. Плод выглядел сочным, так что Лахджа вырастила огромную пасть и вгрызлась в толстую кожуру.

- А, ну прямо здесь-то зачем!.. – упавшим голосом протянула торговка.

Фрукт оказался... невкусным. Очень. На грани между просто безвкусностью и тем вкусом, когда хочется выплюнуть.

- Не поняла, - оторвалась от него Лахджа. – Его как-то готовить надо было сначала?

- Не-а, - мотнула головой торговка.

- Не созрел еще, что ли? Или перезрел?

- Нет, это самый зрелый исгодын.

- Он декоративный, что ли? – повертела фрукт Лахджа.

- Не-а.

- А... а зачем вы его тогда продаете?

- Ну так берут же.

- Я поняла, но... он же несъедобный.

- Ну и что?

- Но зачем продавать несъедобную еду? Их что, правда покупают? – усомнилась Лахджа.

- Покупают, покупают. Но только один раз.

Лахджа испытала смешанные чувства. Смесь обиды, гнева и почему-то веселья. Ей исгодын достался бесплатно... ладно, не бесплатно, но платила она не из своего кармана. Так что расстроилась не сильно.

Но больше у этой храчки решила ничего не покупать. И вообще пошла вдоль рядов побыстрее, не обращая внимания на призывные вопли со всех сторон. На интересных вещах взгляд иногда задерживала, но торговцев игнорировала.

В мясных рядах она увидела тех «зайцев», которыми питалась, пока бродила по джунглям. Причем тушки лежали отдельно, а оливковые прожилки – отдельно, мелко нарезанные в плошках.

- А как называется это животное? – спросила она продавца, трехметрового жирного храпоида.

- Айчап, - пробасил тот.

- А это зеленое тоже продается? Оно же ядовитое.

- Конечно, ядовитое, если так жрать, - хмыкнул храпоид. – А вот если высушить да потолочь – приправа первый сорт. Остренькая. Берешь?

- Не, я три недели это ела...

- Ох, бедняжечка, - жалостливо посмотрел храпоид. – Может, мяса антарноха взвесить?

Лахджа с сомнением потянуло носом. Пахло свежей дичиной... и чем-то смутно знакомым.

- Возьмите, девушка, - неверно расценил ее сомнения храпоид. – При вас разделываю.

Лахджа посмотрела на кусок шкуры, на разрубленную надвое морду в виде гигантского молота с рогами и тараном... а, вот кто в Паргороне называется антарнохом. Ясно, ясно.

- А сколько стоит? – спросила она.

- Таким красивым глазам – всего три эфирки за пол-кошки.

- Погоди, кошка – это же парифатская мера, - перебил Дегатти. – Вы их тут тоже используете?

- Нет, я просто сразу перевожу в ваши меры, - досадливо сказал Янгфанхофен. – Я же уже говорил. Так проще, чем каждый раз пояснять, сколько это.

- Я возьму, но можно вопрос? – прикинула на руке почти трехкилограммовый ломоть Лахджа. – Как их забивают?