Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 2

Казалось, что тысячи демонов клубятся беспорядочно, но если присмотреться, было видно, что их будто разделяют незримые стены. Простые гохерримы, бушуки и гхьетшедарии тусовались во внешнем кольце, где было шумней всего. Вексилларии, банкиры и бароны – во внутреннем. Там же были и любимые жены демолордов, которых то и дело приглашали на танец.

Ну а сами демолорды образовали тесную компанию в самом центре. Их стало меньше – добрая половина просто вручила подарок и откланялась.

Свалил в том числе и Фурундарок – а жаль, Лахджа не отказалась бы от еще одного Ме. Хотя он вряд ли бы снова так расщедрился – скорее всего, это разовая акция, мимолетный каприз.

Кстати, Ме ей досталось неплохое. Раньше, когда она проходила мимо какого-нибудь кэ-миало или ларитры, то чувствовала будто липкие пальчики, ощупывающие мозг. Они, возможно, даже не специально, а чисто машинально, но ощущение все равно неприятное. Приходилось напрягаться, прятать мысли, загораживаться от любопытных взглядов.

А теперь – ничего. Никаких случайных заглядываний в голову. Вряд ли поможет, если в голове решит покопаться тот же Ге’Хуул, но от простых кэ-миало защищает – и то хлеб.

При этом другие демоны явно не удивлялись, что у них не получается читать ее мысли. Никто никак не реагировал. Скорее всего, эта Защита Разума – Ме ходовое, часто встречающееся.

Наверняка у каждого высшего демона за тысячи прожитых лет накапливается куча таких мелких Ме.

Тем временем Хальтрекарок произносил тост за тостом. Вообще-то, их должны произносить гости, а не сам именинник, но Хальтрекарок так любил внимание к своей персоне, что постоянно брал слово. Тем более, что другие демолорды похвалу ему особо не расточали, так что Хальтрекарок старался сам.

Был он уже в стельку пьян. Гхьетшедарии могут в огромных количествах поглощать что угодно, в том числе абсолютно несъедобное и смертельно ядовитое, но если им захочется – они чувствуют вкус. И ощущения от всяких веществ тоже могут испытывать – опьянение, расслабление, наркотический кайф. Приди Хальтрекароку вдруг такое желание – протрезвеет за секунду. Но ему не хотелось, так что он сидел счастливый, благодушный и словоохотливый.

- Как насчет бесконечной сиськи пива, Балаганщик? – спросил захмелевший Асмодей, доставая пузатую бутыль.

- О-о-о!.. – радостно протянул руку Хальтрекарок. – Та самая!.. Привет от покойного Гелала! Мы любили этого парня!

- Суть Древнейшего, за что мне это... – процедила Абхилагаша, которой приходилось сидеть у Хальтрекарока на коленях в качестве любимой жены.

- Абхилагаша, не ной, а лучше тоже выпей! – приказал Хальтрекарок. – Хромец, иди к нам!

Демолорды и Князь Тьмы загоготали, по очереди присасываясь к бутыли. Пиво хлестало в ненасытные утробы, заливало пол и других демонов. Абхилагашу тоже напоили и запретили трезветь, так что прекрасная демоница упала к ногам Хальтрекарока и с отвращением блевала. Содержимое ее анклава растекалось по полу.

- Слабовата, - фыркнул Асмодей.

- Абхилагаша, ты позоришь меня перед друзьями, - пнул ее Хальтрекарок.

Впервые в жизни Лахдже стало немного жалко Абхилагашу. В общем-то, у положения любимой жены есть свои недостатки. Если остальные еще могут сводить общение с этим упырем к минимуму, то любимой жене такой роскоши не позволяется. Этакая путана-клоунесса, которой постоянно приходится развлекать Хальтрекарока... а развлечения у Хальтрекарока часто жестокие и очень тупые.

Клюзерштатен с интересом взглянул на позеленевшую Абхилагашу, на покрытый рвотой пол и радостно ухмыльнулся:

- Мне пришла в голову мысль!

- Слышали?! – завопил пьяный Хальтрекарок, взмывая в воздух. – Клюзерштатену пришла в голову мысль!

- Поздравляем, Клюзерштатен! – захлопал в ладоши Асмодей.

- Давайте играть в «Съедобное и несъедобное»! – предложил Клюзерштатен.

- Янгфанхофен, мне кажется, или ты над ними глумишься? – предположил Бельзедор. – Демолорды действительно ведут себя на пьянках, словно бухое мужичье?

- Они пьяные, и они мужики, - развел руками Янгфанхофен. – А Хальтрекарок с Асмодеем вообще возвели пьянку в настоящее искусство. Но я тебе потом как-нибудь про это расскажу.

- Ты думаешь, мы уже достаточно бухие для «Съедобного и несъедобного»? – усомнился Асмодей. – Я все еще членораздельно говорю. Торопишься, Хромец.

- В самый раз, Искуситель... – возразил Клюзерштатен. – Кстати, давно хотел спросить... в честь чего тебя зовут Искусителем? Вот я хромой – и меня зовут Хромцом. А ты жирный и вонючий – но почему-то никто не зовет тебя Вонючим Жирдяем.