Макс Черепанов - У конца времен

- О чем ты говоришь... все понимают, к чему идет дело, но сделать ничего не в силах. Это как рок, как наваждение... большие проблемы всегда возникают не по той или иной конкретной причине, а как бы из ничего, из десятков мелочей. Как бы - просто момент имеет такую структуру.

- У него есть дети? У Цыча? - вдруг спрашивает Йцукенг.

- Дочери, две. Пятнадцать и девять лет. А почему тебя это интересует? Никто никогда не слышал о женщине - стратегическом операторе...

Йцукенг потягивается в шезлонге.

- Времена меняются, кепаса Тим.

Йцукенг смотрит в окно, вслед исчезающей в ночном небе точке флаера, когда раздается стук в дверь.

- Входи, - говорит он, продолжая смотреть в окно. Он смотрит до тех пор, пока флаер не исчезает окончательно в сутолоке небесного великолепия. Потом Йцукенг поворачивается и видит, что Олдж уже сидит на стуле, лицом к нему, а на столе разложена давнишняя металлическая доска. Сын мрачен и встречает взгляд Йцукенга, не отводя глаз.

Стул со стороны окна остался свободным, и Йцукенг садится. Потирает лоб, собираясь с мыслями.

- Как прошел день, Олли?

- Нормально. Я никуда не поехал.

- А что так?

У Олджа дергается левая щека.

- Издеваешься, пап? Во флаере три места, два из них заняты Длорпом и его подружкой. Я не мог поехать без Амить, и она, само собой, не поехала без меня. А наш флаер стоял себе в ангаре!

Йцукенг чуть улыбнулся, заметив подрагивающие крылья носа и играющие желваки на лице сына.

- Сегодня у тебя есть шанс получить безраздельные права на этот кусок железа. Итак... восьми линкоров форы тебе уже многовато будет. Получишь четыре, флагман... двойное по крейсерам, полуторное по эсминцам...

- Не надо по эсминцам.

- Надо, - с сожалением говорит Йцукенг, - надо, не умеешь ты ими пользоваться. Пока не умеешь... ну что? Тренировку или сразу на интерес?

- Сразу.

- Уверен?

Мальчишка улыбается - холодно и зло.

- Уверен, отец. На все сто, - и протягивает над доской кисти.

Свежая ссадина на указательном пальце правой руки.

"В общем-то, все верно" - думает Йцукенг, заканчивая настройку и тоже медленно протягивая вперед руки, - "он наверняка разминался, пока мы с Тимошкой философствовали... теперь хочет взять меня тепленьким. А крейсера я зря ему дал... аукнутся мне сейчас эти крейсера по полной программе...".

- Готов! - нетерпеливо выкрикивает Олдж.

Долгая-долгая секунда, в течение которой Йцукенг привычно собирается в кулак и освобождает свой разум от всего, не связанного с лежащей перед ним доской.

- Готов.

Йцукенг сразу понимает, что четыре линкора форы вместе с крейсерами это очень много, но ни на миг не прекращает плести своими пальцами невидимую паутину. Синие искры, построившись плотным октагоном, теснят его флот к краю доски, заставляя на ходу менять построение, делиться на части... Боль гибнущих кораблей хлещет по нервным цепям Йцукенга, и он автоматически обращает ее в свое сосредоточение и свои силы. Олдж шипит при каждом разряде, проходящем через его руки, но глаза уже блестят предвкушением победы, а руки не сбиваются с ритма. Еще немного...

Дверь за спиной Олджа приоткрывается, и в нее заглядывает Ячсмить.

- Ох, - дрогнувшим голосом говорит она, - вы опять...

Олдж вздрагивает от звука ее голоса и делает неверное движение рукой. Йцукенг тут же подхватывает его, ввинчиваясь правой ладонью в чехарду искр, и Олдж вздрагивает еще раз - на этот раз от сильного укола боли, когда его флагман расцветает огненным цветком.

В ушах Йцукенга вновь начинает звучать музыка - победная, спасительная, и он отдается на ее волю, плывет по слышным только ему волнам, не ощущая больше разрядов тока - может быть, из-за транса, а может быть, потому, что теперь их почти нет...

- Стоп! - кричит Ячсмить, и машет перед лицом Йцукенга свой маленькой ладонью, - стоп, стоп, стоп!

Йцукенг открывает глаза и видит, что Олдж до крови прокусил себе нижнюю губу, видит тоненькие темно-красные струйки из его ноздрей, почти обессмыслившиеся глаза.

- Стоп, - говорит он, и тренажер гаснет.

Ячсмить садится на корточки рядом с Олджем и вытирает платком его лицо, послав Йцукенгу полный укора взгляд.

- Я почти смог! - чуть не плача, говорит мальчик, - еще бы чутьчуть!

Йцукенг постепенно возвращается к действительности, сознавая, что он сидит в комнате, на стуле, и не нужно непрерывно отдавать приказов и маневрировать, контратаковать, терпеливо ожидая... ожидая роковой ошибки противника, чтобы потом не оставить ему шанса. Ни единого.