Сергей Чернов - Город Солнца

Волчья стая

Неожиданно далеко слева раздался волчий вой. Я поправил рюкзак и ускорил шаг. Меня успокаивало то, что время сейчас было сытное. Наверное, волки обойдут меня стороной, посчитав нелегкой добычей. Помню, как Фася поймал в заливе пиявку, и она ползала по его руке не кусая. Он объяснил, что в наших краях не водятся пиявки, способные укусить человека. То, что наши пиявки кусаются, является народным мифом. Может быть, волки в наших краях тоже не кусаются, по крайней мере, я на это надеялся. А однажды Фася завел себе домашнее животное - клопа. Он ухаживал за ним и кормил собственной кровью, главное не напрягать руку, в то время как клоп пьет кровь, тогда он сделает всё с максимальной осторожностью, найдет место, укус в которое будет незаметен. Клопу у Фаси жилось хорошо, потому что Фася человек по натуре своей добрый. Вой приближался. Волки следовали за мной по обочине немного слева. Вдруг дорога из желтого кирпича закончилась, этого не могло быть, я знал, что дорога должна была продолжаться дальше на север еще на много километров. В растерянности я замер. Дороги не было, а волчий вой приближался, теперь он звучал и слева и справа, видимо стая перестроилась, готовясь к охоте. Осмотревшись по сторонам, я заметил небольшой домик на обочине. Серое вросшее в землю деревянное строение с кирпичной трубой на покрытой берестой крыше, выглядело совершенно непривлекательно. Из трубы шел дым, а в одном из окон мерцал неясный желтый свет. Времени на раздумье практически не оставалось, и я бросился бежать в сторону дома.

В гостях

Когда я подошел к двери, сколоченной из покрашенных синей краской досок, раздались шаркающие шаги. Дверь открылась, на пороге стояла сгорбленная старуха в сером пальто, её лицо показалось мне смутно знакомым. Она ухмыльнулась, показав желтый единственный зуб сбоку рта, и сделав приглашающий жест рукой, нырнула обратно, в полумрак. Краем глаза я успел заметить ботинки с квадратными носками на её ногах. Я последовал за ней минуя сени, заполненные всяческим барахлом. Старые пальто, помятая поношенная обувь, обрывки газет, множество непонятных предметов, составляли вместе единую картину ветхости и старости, но со своеобразным чувством силы. Слабой силы или силы слабости, как угодно. Например, больной проказой человек слаб, но его все боятся и обходят стороной, в этом его сила. Старуха ни о чем не расспрашивала, она пригласила меня использовать ее жилище в качестве временного убежища. Мол, я тебя, доброго молодца накормлю, и спать уложу. В комнатушке, в которую мы зашли стоял стол, несколько стульев и большой комод. Рядом с дверью стояла черная печка буржуйка, а единственное окно было забито досками. В доме было натоплено до духоты. Мы уселись за старый дубовый стол, не знавший скатерти и поэтому изрезанный множеством ударов кухонного ножа. Поверхность стола напоминала лицо старухи, такая же неровная, в миллионах мелких морщин. Старуха принесла самовар и две металлические кружки. Я выложил на стол буханку белого хлеба - единственное, что было у меня из еды. Старуха сказала, что не ест, что попало. Она достала из шкафчика монетку с продетой сквозь отверстие ниткой и начала водить ей над хлебом. "Биополе изучаю", пояснила она. Неожиданно, она пронзительно закричала, вытащила из-под подола длинный кухонный нож и, вонзив его посередине хлеба, разрезала хлеб пополам. "Отрава!", - еще раз закричала она, и я увидел, как из хлеба расползаются в разные стороны пауки, и кажется, скорпионы. Резко повернувшись ко мне, она выбросила руку с ножом к моему горлу. На ноже была ржавчина и запекшаяся кровь. Глаза старухи бешено вращались. Я не успел даже испугаться, на столько все происходящее шокировало меня. Мне вспомнился Фася, с его естественно научным подходом ко всему происходящему. Фася всегда пытался найти вещам рациональное объяснение, никто не смог бы ввести его в заблуждение с помощью каких-либо уловок. Единственно, он воспринимал все происходящее слишком всерьез, его можно было вывести из себя, споря с ним о какой-нибудь ерунде, например о тележке, нагруженной кирпичами. Старуха стояла и смотрела на меня. Я стоял и смотрел на нее. Через какое то время я обнаружил, что она уже спокойно разливает чай по чашкам, что-то тихонько бормоча себе под нос. Хлеба на столе не было, он куда-то незаметно исчез, вместо него она достала из комода мягкие медовые пряники в плетеной тарелочке. Я был совершенно шокирован, словно бы промежуток времени выпал из моего восприятия. Она достала несколько кусков крупного кускового сахара, и спросила, почему я ничего не пью и не ем. Я взял чашку и пряник - люблю поесть.