Любовь Федорова - Ловелас

Колдунья прошла мимо. Мраморное личико ее чуть ожило, щечки порозовели.

- Я решила, - донеслось до Мая. - Я твердо решила, Флор. Сегодня, или никогда.

- Твой отец убьет нас, когда обо всем узнает, - буркнула в ответ рыжая Флор.

Следующей реплики колдуньи Май уже не слышал. Шелестя юбками, они вспорхнули по лестнице наверх. Май выждал немного, гоняя пузырьки в бокале и краем глаза наблюдая за граагским моряком, и, в тот момент, когда моряк на что-то отвлекся, подхватил с подноса у слуги второй бокал и взбежал по лестнице следом за подругами.

Что за здание снято для праздника, Май не знал. Не будь бальные и столовые залы первого этажа столь огромны, он решил бы, что это бордель. Отдельных комнат, расположенных на втором этаже вдоль галереи с окнами, было много больше, чем требовалось местным модницам, чтобы переменять наряды.

Вдали, у предпоследнего окна в самом конце галереи, Май углядел переливающийся в лунном свете розовый атлас.

Заслышав, что кто-то поднялся, рыжая Флор предусмотрительно нырнула за портьеру. Потом осторожно выглянула оттуда и, увидев Мая, спряталась вновь. Май замедлил шаги, принял задумчивый вид и направился прямиком к ней.

Он подошел. Быстрый, боязливый взгляд на одну из дверей, в тонкую щель под которой просачивалась полоска слабого света, указал ему, где уединилась со своим юным другом колдунья.

- Что делает такой прелестный цветочек здесь в темноте и одиночестве? - спросил Май, едва удержавшись, чтоб не сказать вместо "цветочек" "поросеночек", и в последний момент заменив сравнение, казавшееся ему более верным, на более приятное. - Вам грустно? Вас кто-нибудь посмел обидеть?

В блестевших при ярком лунном свете глазах в несколько мгновений растаяла настороженность. Рыженькая Флор, определенно, опасалась незнакомцев, - но не таких обаятельных, как Ипполит Май. Тем не менее, она, как верный своему долгу часовой, лишь пожала плечиком и ничего ему не ответила.

- Простите, я невежлив и не привел с собой никого, кто мог бы меня вам представить, - Май поклонился, разведя в стороны руки с бокалами. Ипполит Май. Я путешественник. Я езжу из города в город в поисках самого интересного, что можно встретить в пути.

Глядя на него во все глаза, рыжая Флор присела в реверансе.

- Флорестан Миллер, дочь старшины цеха шляпных мастеров Обежа. Но...

Ипполит Май не выносил слова "но", и особенно - когда его произносила хорошенькая девушка. Он быстро вручил Флорестан Миллер второй бокал вина, и она умолкла.

- Вы не возразите, милая мадмуазель Миллер, если я постою немного рядом с вами? От шума и ярких огней у меня разболелась голова, а покинуть праздник совсем мне было бы невежливо. Я искал место, где можно слегка передохнуть. - Он заглянул в круглое личико.

Флорестан Миллер опять пожала розовым пухлым плечиком, и края их бокалов с легким звоном соприкоснулись. Май назвал ей свое настоящее имя и гадал теперь, слышала она о нем что-нибудь раньше, или нет.

- Конечно, вы можете стоять здесь, сколько вам захочется, - слегка запинаясь, пролепетала она. - Все равно, сегодня весь вечер происходят всякие чудеса. Только...

Это было второе слово, которое Май очень не любил.

- Ах, простите, - он словно бы спохватился, - быть может, вы ждете здесь кого-то?

Она поспешно тряхнула тугими кудряшками.

- Нет, нет. В зале для танцев так душно. Я тоже ушла сюда и... мне, собственно, вовсе некого ждать.

Май отпил из бокала и слегка коснулся в темноте затянутой в атласную перчатку мягкой ручки.

- Как может быть, что такой чудесной девушке некого ждать при луне? Неужели с вашим возлюбленным случилось несчастье?

- У меня нет возлюбленного, - прошептала Флорестан Миллер, и добавила, совсем почти неслышно: - Я рыжая. Над рыжими все всегда смеются.

- Неправда, - совершенно честно возразил Май. - Я никогда не смеюсь над рыжими. Вы похожи на маленькое солнышко. Вы светитесь в темноте. Может быть, все-таки, спустимся вниз и потанцуем?

Флорестан Миллер поставила свой опустевший бокал на подоконник.

- Здесь лучше, - сказала она. - На самом деле я немного устала и не хочу танцевать. Но одной мне было здесь скушно... - И атласный пальчик коснулся в ответ руки Мая.

Они поболтали еще немного. Она спросила, что примечательного видел он во время своих странствий. Май рассказал ей, что в Аршаве вновь в моде белые чулки и белые кружева, а прически придворных дам стали столь высоки, что в них теперь вплетают проволоку, чтобы они не теряли форму. Она подвинулась к нему ближе. Май улыбнулся, и положил ладонь на бок жесткого корсета.