Светлана Голева - Легенда

Флейта! Это действительно была флейта. Удивительно чистые звуки слагались в немного печальную медленную мелодию. Юноша сосредоточился на музыке, наслаждаясь игрой великого мастера, позволяя образам, рожденным чудесною песней флейты, проникать в сознание. Это было похоже на волшебные яркие сны.

Музыка медленно приближалась, завораживая, захватывая слушателя целиком, и вдруг стихла где-то совсем рядом.

Юноша распахнул глаза и сел, всматриваясь в окружающие его тени...

Музыкант, сжимая в руке свою драгоценную флейту, стоял прямо перед ним. Белая рубашка с кружевами, темный костюм и плащ такой ослепительной, глубокой черноты, что в ней можно было утонуть. Казалось, попробуй коснуться ткани рукой и ничего не ощутишь, проваливаясь в бездну.

Юноша поспешно отвел взгляд и принялся изучать внешность незнакомца. Он оказался высок и идеально сложен. Длинные тонкие пальцы, очень бледная кожа, черты лица, в коих читались сила и утонченность, волосы, в которых запуталась ночь, и глаза -- большие и темные, сияющие. И Поэт готов был биться с каждым, кто посмеет утверждать, что они черные; скорее темно-серые... или даже серебряные.

Hезнакомец стоял неподвижно, но это не ввело юношу в заблуждение. Он чуял в этом нарочитом спокойствии готовность в любое мгновение начать действовать с невероятной быстротой и силой. Легкое, едва заметное движение, и плащ потек, бездна шевельнулась и задышала.

Завороженный поэт вздохнул и вновь поспешно отвел взгляд.

- Прости, я тебя разбудил, -- поэт явственно прочел на лице гостя сомнение, смешанное с раскаянием, и готовность уйти. Почему-то юноше этого совсем не хотелось. Поэтому он сел, освободив часть скамьи, и жестом пригласил незнакомца присесть рядом.

- Пустяки. Все равно, скоро рассвет, а, стало быть, меня погонят с насиженной лавки, -- он усмехнулся, с интересом поглядывая на нервного гостя. Кивнул на флейту. -- Должно быть, это вашу игру я слышал. Похоже на чудо, восхитительно, честное слово. Вы участвовали в конкурсе? И наверняка победили.

Гость замялся. Потом улыбнулся смущенной мягкой улыбкой.

- Hет. Я просто слушал... Hа самом деле я не музыкант. А флейта, -- он задумчиво покачал инструментом, по-прежнему зажатым в руке, -это так, для души.

- Что ж, тоже неплохо. Полезно даже.

- Угу, -- буркнул гость, внезапно погрустнев, и словно отстранился, закутавшись в покров одиночества.

- Вот и я не стал участвовать в конкурсе, -- поделился поэт, желая поддержать разговор.

- Почему?

- Эх, сударь. Мой друг был абсолютно прав. Кому захочется слушать о безумии и проклятии, тем более, если это касается создавшего их Бога?

Гость медленно кивнул и заколебался. Потом с робостью попросил:

- А... можно мне посмотреть вашу поэму? Ведь это поэма, не так ли?

Автор вздернул брови.

- Пожалуйста, -- и, нащупав чуть помятый свиток, протянул незнакомцу.

Тот быстро пробежал глазами текст, буквально проглотив стихи, аккуратно свернул список и задумался.

- Вам не понравилось?

- Hет, отчего же, -- гость быстро взглянул на автора и тут же снова отвел взгляд. -- Очень похоже на правду, -- он вздохнул. -Вероятнее всего, он действительно решил сотворить жизнь в этом мире, страдая от одиночества.

Задумавшись, гость, не замечая того, поднес неразлучную флейту к губам и извлек несколько нот, до глубины души пронзивших поэта отчаянием одиночества.

- Оно ужасно, -- гость печально кивнул. -- Hет ничего безнадежнее бесконечного одиночества. И даже надежда тогда сродни проклятию, когда становится гранью между безумием и смирением.

В бездонных глазах гостя шевельнулся тоскливый мрак, заворожив поэта до ужаса.

Заметив это, незнакомец встряхнулся. Твердых губ коснулась неуверенная улыбка, сгладив скорбные линии.

- А тебе в самом деле снятся звезды? -- спросил он с искренним интересом.

- Откуда вы знаете? -- поэт напрягся, с новой силой ощутив в госте нечто потустороннее... Тот смутился.

- О... но я стал невольным свидетелем вашей дружеской беседы с одним музыкантом... Так что...

Поэт немного успокоился и в свою очередь заинтересовался

- Так вы тоже видите звезды?

- О, да, -- ответил гость с невыразимой печалью в певучем голосе. -- Они мне снятся. Такие прекрасные и недоступные. Мы никогда не ценим то, что имеем, пока не утратим. Ирония судьбы.

Гость поднял взор к низким небесам и внезапно замер.

Поэт, пораженный невероятной догадкой, заворожено смотрел на незнакомца, глаза которого вдруг вспыхнули серебряным светом, а на лице отразилась невероятная смесь бушующих чувств: недоверие, отчаянная надежда, ужас и нечеловеческая жажда. Руки стиснули флейту и прижали ее к груди.