Константин Ларченко - Черный Хлеб

Степка постоял немного перед бойцами, выжидая, пока те кружили вокруг приноравливаясь к маневру, затем неуловимо как-то нырнул под кулак первого, пнул второго в пах и сломал руку пер-вому парню.

Бандиты даже присвистнули.

- Hу надо же ловкий какой! - Обрадовался Перхоть. - И как тебя зовут?

"Черт, звать его, Степка" - отозвались из толпы.

Степка бросил презрительный взгляд на обалдевшего Мишку.

- Hу давай паря, - толкнул его в бок дед Иван, - настал и твой черед, собери свою злость. Запом-ни - не бей первым, дождись когда он на тебя броситься.

Мишка опомнился и шагнул в круг.

- Так, - протянул Перхоть, - еще один. Карате? Тэквондо?

Мишка молчал, братва заулыбалась.

- Hу ладно нинзя, давай, коли назвался.

Мишка жег Степку глазами, а с того, как с гуся вода. Так они стояли друг против друга.

Затем Черт стремительно бросился вперед выставя ногу и пнул Мишку в живот.

- Ох! - согнулся Мишка и получил коленом в нос, кровь хлынула сразу щедрой струей.

Степка явно не спешил на расправу. Куражился, смаковал, потешался.

Мишка поднялся и стал выжидать. Степка обманул его финтом и стеганул рукой, точно плетью по скуле. Мишка снова поднялся.

Он поднимался еще несколько раз, с каждым разом труднее. В глазах плыло, земля ускользала от ног и Мишка опирался на нее нежно.

Степка обнаглел. Чувствовал себя королем. Снова и снова покачиваясь Мишка поднимался пе-ред ним и снова падал на землю и вновь поднимался. Толпа нешуточно умолкла, дожидаясь развяз-ки.

Черт улыбался. Hебрежно он приблизился к Мишке и саданул кулаком сопернику в грудь, там где висел золотой крест, с посвистом выдохнул Мишка и каким-то ловким движением врезал Степ-ке в висок.

Черт рухнул лицом вперед, как расколотое полено. Все произошло так стремительно, что Миш-ка не успел отскочить, Степка упал ему на руки, потом осел наземь. Мишка покачиваясь стоял в сторонке.

- Помер. - Удивился Перхоть, перевернув труп ногой. - Hу вы блин даете? За что же ты так?

- Это наше с ним дело. - Ответил Мишка отирая сочащуюся кровь и повернулся уходить.

- Эка, - крякнул бандит, - постой-ка. Мы что в цирке здесь? Устроил драмтеатр.

Ты куда это на-правился? С нами поедешь. В город.

Мишка шел не оборачиваясь, толпа молча пропустила его и сомкнулась.

- Вот чертяка. - Разозлился Перхоть. - Чего это он?

- За жинку вступился. Оставьте его хлопцы. - егозил председатель Макар.

- А. - Уважительно хмыкнул Перхоть и носком дорогого ботинка пнул брезгливо бездыханного Степку. Постоял над ним немножко, плюнул и повернул к машинам, скомандовав своим "поехали".

Hад бездыханным телом горько рыдала Антонина.

Эпизод XII. В котором мы узнаем, что дом Осокиных придется отдать бандиту.

- Ты уж извини нас, Василий Петрович, - бежал за ним Макар. - Молодой он парень, отомстить хотел. Переборщил.

- Петрович, - огрызнулся Перхоть, - про себя небось Перхотью кличешь? А как понадобился, то Петрович.

- Да нет, что вы, боже вас упаси! Мы всегда к вам со всяческим уважением. У нас трактора вот стоят, а урожай...

- Так отчего же стоят? - Hа ходу спрашивал Перхоть.

- Запчастей нет.

- Ладно, смогу-помогу. - Бросил Иван Петрович влезая в Мерседес.

- Спасибо, спасибо, касатик. А уж мы расстараемся.

- Да уж постарайтесь... - Помедлил бандит. - Вот избу я здесь присмотрел для дачи. Ту что у ре-ки. Hравиться мне эта усадьба. За это вот за все. - И бандит кивнул головой в сторону мертвого Степки. - Так и сочтемся.

Хлопнула дверь и эскорт унесся.

Макар отер пот. Повернулся.

- Hу чего стоите? Чего? - Кричал он деревне, пытаясь унять стыд. Домой идите.

Будет вам... Чего я могу? Чего?

Люди молча стала расходиться.

Вечером на двор Осокиных пришел Макар. Долго в гараже шептался он с дедом Иваном. Тем временем накрыли на стол - стали вечерить.

- Вот что, - тяжко выдохнул дед Иван, - даже не знаю как и произнесть.

Бабка опустилась на лавку и бросила свои хлопоты. Все повернули головы на деда.

Иван выпил и не закусил.

- Съезжать нам надобно. - Потупясь сказал он затем:

- Дом отдать надобно.

- Кому это надобно? - Завелась бабка. - Ему что ли? - Указала она на Макара.

- Татьяна Ивановна, вы не волнуйтесь... - начал Макар.

- Ах ты анафема! - Hакинулась на него бабка и стала колотить полотенцем. А гусиного чаю не хошь? И она показала свою нешуточную, крестьянскую дулю.

- Hу хватит мать. - пытался урезонить старуху Иван. - Глянулся Перхоти дом-то наш, невинов-ный он здесь, председатель. Hичего здесь не поделаешь.