Александр Лаврин - Знаменитые убийцы и жертвы

Можно вспомнить немало историй, произошедших в давние и в недавние времена, да и сейчас бывают такие случаи, -— когда в соответствии со своими представлениями о добре и зле, о верном и неверном кто-то сам выносит приговор и вершит справедливый (в чем вершитель нисколько не сомневается), правый суд.

Впрочем, чувство долга, справедливости (истинное или ложное) рождает в основном не уголовных, а политических убийц, фанатиков-террористов, религиозных маньяков. В их головах происходит сдвиг, смещение нравственных понятий. Они считают, что ради блага одних людей можно убивать других.

В начале XIX века в Европе господствовали романтические настроения. Соблазнительная теория сильной личности, поддержанная примером Наполеона, завладела умами тогдашней интеллектуальной элиты. Не осталось в стороне и среднее сословие. Многие буржуа, едва нацепив на фрак трехцветную бутоньерку, тут же начинали воображать себя демоническими героями. Для большинства все это кончалось протиранием локтей на государственной службе, вербовкой в армию или, в лучшем случае, покупкой москательной лавки. Но изредка (один на миллион) находился человек, решавший проверить теорию на практике. Таким был Пьер Франсуа Ласснер (1800-1836), французский предтеча Раскольникова. Современники назвали его убийцей по призванию.

Родился Ласснер в городке Франшвилль близ Лиона. Существует легенда, что однажды в детстве, когда он гулял с отцом по Лиону, прозорливый папочка показал ему одну из главных достопримечательностей славного города — гильотину на площади — и полушутливо предрек: «Смотри, сынок, внимательней — на такой штуковине ты окончишь свои дни».

Ситуация в семье Ласснеров заставляет в очередной раз вспомнить Фрейда. Пьер был «третьим лишним» — родители хотели только двух детей, но английских капюшонов (как называли во Франции презервативы) катастрофически не хватало. В итоге — нелюбовь родителей, вечные ссоры и наказания. Спустя некоторое время родители пристроили Пьера на сторону. Францию сотрясали военные и политические бури, Наполеон боролся с Англией, Австрией, Россией, оппозицией, а Пьер Франсуа учился грамматике и счету в различных учебных заведениях. Учился порой не без успеха, ибо имел живой ум. Однако его ненавидели воспитатели, потому что мальчик всегда шел против течения, нарушая правила. Он делал это не как другие мальчики — случайно или украдкой, а нарочно, с вызовом. Еще школьником он восстал против общественной морали, в которой видел только лицемерие и ханжество. Идефикс Ласснера стало желание насолить обществу. Каким образом? Стать преступником, и лучше всего — убийцей!

Неизвестно, когда точно пришел Ласснер к этой мысли, но торопиться он не стал.

Получив путевку в жизнь, он решил основательно овладеть профессией преступника. Сначала Ласснер берет карету напрокат и не возвращает. Карету находят, но у владельца нет претензий к вору. Ласснер потрясен. Более того, он негодует. Что это за общество, которое оставляет преступление без наказания, когда преступник известен — вот он, только протяни руку и возьми его за шиворот! Бедняга Ласснер «качает права», требуя наказания. И добивается. Год тюрьмы.

Тюрьма Ласснера горько разочаровала. Он ожидал пройти там университет настоящей жизни, познакомиться с большими мастерами жанра, у которых можно научиться секретам криминального искусства... Увы, вместо художников он встречает лишь жалких ремесленников. Предел их мечтаний такой же, как у мелкого буржуа: наворовать столько, чтобы хватило на покупку своей лавки или процентных бумаг. А некоторым не хватает воображения и на это.

Пьер Ласснер, «убийца-романтик»

Итак, Пьер Ласснер разочарован. Однако нет худа без добра. Он еще раз убеждается в собственной исключительности. Он, именно он призван показать миру, что такое настоящий преступник, убийца без страха и упрека.

Решено — сделано. Ласснер становится убийцей. Он лишает людей жизни, торопясь, словно опаздывает на поезд. Он воображает себя великим и безжалостным. На его руках — кровь многих жертв... Правда, потом, во время следствия, выяснилось, что большую часть своих преступлений Ласснер... нафантазировал. И все же два убийства были действительно подтверждены.

Ласснер почувствовал себя оскорбленным тем, что следователи не поверили ему на слово. Насквозь закомплексованный, пропитанный манией величия, он умел внушить к себе если не страх, то, во всяком случае, уважение. Судьи удовлетворили его желание, приговорив к смертной казни.