Артем Прохоров: Неинтересная история

Судя по отсутствию на ней каких-либо признаков одежды, и по позе в которой она сейчас дрыхла, чуть посапывая, я понял, что видимо сегодня ночью я ее трахал, или по крайней мере пытался это делать. Мне тогда стало так стыдно перед Леной, что я со злости грубо и даже немного жестко толкнул эту жирную в бок, но она даже не проснулась, а только зачмокала своими толстыми губами и продолжала сопеть. Hе знаю почему, но я вдруг подумал, что Лена никогда не простит мне этой измены. Если бы та, которую я боготворил видела меня сейчас! Заспанная помятая рожа, волосы торчком, голый в постели с какой-то блядью, которую я в первый раз видел и кстати желания видеть ее второй раз у меня отнюдь не возникало. Как мог я так предательски поступить по отношению к той, которая значила для меня больше жизни, которой теперь наверное я не посмею посмотреть в глаза... Мы познакомились с Леной в 6 классе, когда наша семья переехала в этот район. Как я благодарен тем людям, которые поменялись с нами квартирой, ведь не будь их на свете я бы никогда не встретил Лену. Даже страшно об этом подумать. Я знаю ее уже больше 4 лет, но Боже мой, как я ее люблю! Мы уже давно хотели пожениться, если бы не долбанная армия! Она обещала ждать, и я почему-то был уверен, что она меня дождется. Я был первым ее мужчиной, и она тоже была у меня первой. Я улыбнулся, вспомнив как готовились мы к этому действу обоюдной потери невинности, как старались. Долго выбирали день, она все хотела приурочить это "знаменательное" событие к какой-нибудь дате, что бы потом было легче отмечать, каждое "полугодие", каждое "полукварталие" и вообще с тех пор цифра 14 стала моей любимой навсегда. Вот кстати совсем недавно мы праздновали третью годовщину. Праздновали надо сказать совершенно безумно, Лена оправила своих предков на дачу, и когда я пришел, она открыла дверь совершенно голой, а как она умудрилась прицепить туда бутон розы, я так до сих пор и не понял. Может скотчем прозрачным приклеила. Что мы делали с ней в этот день не поддается никакому описанию, потому я и не буду этого сейчас делать. В конце концов это наша личная жизнь, и своими действиями мы не наносили окружающим никакого вреда. Ведь так? Сколько мы дней провели вместе, сколько ночей напролет прогуляли по городу, сколько рассветов встретили. Только вдвоем. Я играл на гитаре, а она пела. У нее чудесный чистый голос, который заглушал мои непопадания по струнам и провалы в мелодии, что мне иногда казалось, это она вела песню от начала и до конца, а я лишь подбрынькивал ей на гитаре, стараясь попасть в ритм и тональность. Маме тоже нравилась Лена. Она называла ее серьезной девочкой, хоть по моему давно догадалась, что Лена уже перестала быть девочкой, не без моего в этом непосредственного участия. Мама это единственный в жизни человек, который понимал меня, ведь даже с Ленкой мы иногда ссорились, обижались друг на друга, а на маму я наверное никогда не смог бы повысить голоса. Я навсегда запомню, как в детстве, мне было лет шесть не больше, я залез на крышу нашего тогдашнего дома на Малой Красносельской улице, и никак не мог оттуда слезть, а мама...

Господи, зачем я все это вам рассказываю! Что изменится? Вам ведь наплевать на меня, вам абсолютно на меня наплевать. Вы дочитаете эти строки и хмыкнув пойдете по жизни дальше, кто уткнется в телевизор, кто выйдет на улицу и пойдет в гастроном за вечным пакетом кефира-молока-хлеба и 200 грамм вареной, кто-то начнет читать что-то другое, а кого-то просто сморит сон, и он будет мирно путешествовать по царству Морфея минут так 500-600. Hо в одном я уверен твердо, вам никогда не узнать моего имени. Я навсегда останусь в документах как мешок с биркой Е-384, в котором находятся смердящие обгорелые останки неопознанного трупа. Из Шатоя в этот день вывезли сто двадцать четыре таких серебристых мешка, и пока мы лежим в холодильнике городского морга в Ростове. Что вы знаете об этой войне? То что вы прочитали в газете, что врал вам Сергей Доренко с экрана, что болтал в автобусе пьяный калека, вонючий и немытый, пристающий к старушкам, и кричащий, что ногу потерял в бою с проклятыми чурками? А я бы мог рассказать вам о войне все. Все что видел сам, все чем жил сам, все как умер сам, но я никогда уже не произнесу ни слова, и эти "эксперты" которые будут копаться в том, что от меня осталось никогда не вырвут у вечности тайну моего имени. Меня зовут Е-384. Меня похоронят как Е-384. И то, что я заживо горел в "коробке" со всем вторым отделением совсем не интересно никому, а вам скорее всего и подавно. Вы наверное видели по телевизору как какой-то солдатик кричал: "Я вернусь, мама!" Так вот. Я не вернусь, мама...

Читать дальше