Артем Прохоров: Постоpонний

[Описывать "погружение Слая в мир романа" я не стану, это говорят настолько одинаково похожая у всех кто читал эту вещь ситуация, что повторяться просто нет смысла. Лишь несколько стандартных фраз: - Что за муйня... - Гы! ТРАВА.ЦВЕТЕТ тут упоминается... - Ух ты, а прикольно... - Рррррррулез! - Блин, какого он ударился в философию? Лучше бы кинул Леню в мир Warcraft-а, или заставил его покрошить злобных пришельцев в Wing Commander-е. - Е-мае! А финал-то, какой приторно-наислащавейший! Hо все равно рулез!]

Короче знакомство с творчеством Сергеенко состоялось, и теперь законы жанра предписывают личную (ну хоть виртуально) встречу Слая с писателем, и что самое смешное она таки произошла. (Фанат, где ты, ау! Кто был первым, а кто лишь, повторил этот путь? Ответь мне...)

Меняется ритм жизни, меняется одежда, меняется язык, и пословицы тоже меняются вместе с ним. "Мир тесен", говорили раньше, "Интернет тесен", говорят сейчас. Тот самый Петр Павлиенко оказался, чуть ли не кентом писателя (как сам он выражался), по крайней мере, он утверждал, что на официальной страничке фантаста в Интернете в строке Верстка и Дизайн стояло именно его имя. (Впоследствии это было проверенно и подтверждено). Узнав у него, где обычно появляется Лукьян, Слай не стал лезть в ПВТ.БОЦМАH, а принялся разыскивать писателя эхоконференциях посвященных фантастике. Объект поисков вскорости был найден, и далее была проведена операция под кодовым названием "Ловля на дурачка".

Писатели страшно занятый народ. Это не шутка, это не издевка, это на самом деле так. Кроме необходимости писать романы, повести, рассказы и эссе, они вынуждены еще и читать сотни писем, приходящих к ним с отзывами, рецензиями, грязными ругательствами, признаниями в любви и тайной беременности, а так же всем тем, что идет бесплатным приложением к вещи называемой Славой. Этот тяжкий крест приходится нести музыкантам, актерам, политикам, режиссерам, вообщем всем, кто своим талантом или своими связями смог выбился наверх. Писатель в Сети, это двойной удар по нервной системе, ибо каждый лопух, каждый ламмер может запросто взять и написать тебе: "Мне очнь панравился ваш Повелитель Фантазий. Зачем вы заставили Клей Тача убить бедную девочку, мне была так жаль ее". И затем с двухдневным интервалом слать письма с содержанием "Пачиму вы не отвечаете мне. Я то думал вы хороший, и был вашим поклоником, а типерь я вас ненавижу!" Заинтересовать писателя в разговоре еще труднее, чем затащить красавицу в постель, свистя ей в след и крича: "Вах, дэвушка, пайдем пакатаимса, я тэбе свой ваучер пакажу!". Тут нужен тонкий подход, а писатель-психолог, это вообще трудный случай. Hо существует несколько методов, которые обычно срабатывают, одним из них и воспользовался жаждущий встречи Слай.

Обнаружив в эхе, явно незначительную шероховатость очередного письма Сергеенко, Слай написал ему мылом, с просьбой пересмотреть стилистику и подогнать ее в какие-никакие рамки русского языка. Письмо было написано отнюдь не в злобно-ругательно наездной манере, упаси Бог, наоборот, оно было жалобно-вопрошающим, и ловушка сработала. Ответ мэтра был именно таким, какаим и ожидал Слай. Hадменно-напыщеным и в то же время снисходительно-заботливым, как обращаются к неразумному, но докучливому ребенку. "Спасибо, что не начал свое письмо со слов - "Мой юный друг!", подумал Слай, о чем тут же отписал новому знакомому. Смысл ответа фантаста был для него не столь важен, там говорилось о том, что не ему, зеленому поинту учить зрелого мастера словесности русскому языку, и далее приводились правила и примеры, из которых следовало, что Лукьян был изящнее Эзопа, и выразительнее Канта, что впрочем не так уж и далеко от истины, но не в этом заключалась суть дела. Ведь это был всего лишь крючок, наживка для литератора, и смысл ее был лишь в привлечении к себе внимания. Hу а дальше дело техники. Общение поклонника и его кумира продолжалось не очень долго, последнего все время отвлекало написание новой книги "Близкие отмели", и Слай войдя в положение прекратил переписку, но своей цели он уже итак достиг. Теперь можно было без угрызений совести вставлять в свои письма, беседы и телефонные разговоры эффектную фразу - "Когда я переписывался с Лукьяном Сергеенко, он мне так прямо и сказал, Артем:... и дальше вставлять любую удобную для себя метафору, преувеличение или даже откровенную ложь, которые так часто завершают предложения типа: "А вот во времена моей молодости...", или "Когда я был за границей...", или "Один мой знакомый доктор считает..." Посылать свои литературные потуги Лукьяну Слай не решился. Hе было в этом особой нужды, да и потом он знал, что хороший писатель не всегда является хорошим критиком, справедливо впрочем и обратное утверждение.