Сергей Романов - Нищие

Яхтсмен почувствовал, как Афинская задумалась: * Знаешь, Паша, мне кажется, паниковать здесь не надо. Твои ребята их сегодня изрядно напугали. И мне думается, что через день-два они исчезнут. Но что бы я сделала на твоем месте, так разослала бы мальчиков, чтобы они проследили цепочку и узнали, кому в конечном итоге поступают деньги. А я, со своей стороны, постараюсь то же самое сделать в Центре. И если мы хотим выйти на режиссера, то действовать надо немедленно. Он, этот человек, не может не понимать, что если мы уже обнаружили в действии его план, то, невзирая на то, что находимся по разные стороны баррикад, можем объединиться и круто наехать на него. И тогда ему несдобровать. Значит, завтра-послезавтра он начнет свертывать свой проект. Гложет меня сомнение - как бы это кто-нибудь из наших не был. У тебя есть люди такого ума? * Откуда? - хмыкнул Яхтсмен. * Вот я думала, что и у меня таковых нет. А теперь однозначно сказать не смогу. Но в одном я уверена, что через месяц-другой постановщик монашеского спектакля вылезет с какой-нибудь другой идеей. Но непременно близкой нам по духу, если, конечно, мы его не раскроем. * Завтра мои ребятки затащат пару монахинь в подвал, потешатся с ними, и они расколются полностью, - сказал Яхтсмен, зная, что Афинская была ярой противницей каких-либо насильственных методов. Но, к его удивлению, она промолчала, никак не среагировав на его предложение. Только добавила: * Наемницы могут ничего не знать. Вот если бы выловить сборщика или какого-нибудь цыганенка, к примеру внучка таборного атамана, - эти могли бы сказать что-нибудь... * Постараемся. * Ну, тогда, Паша, я поехала спать. Устала очень сегодня. * Может быть, мне к тебе подъехать? * Завтра, - отрезала она и положила трубку.

Глава 5. Марго

Маргарита Павловна Белякова - начальник отдела социальной защиты населения префектуры округа уже несколько дней обдумывала свой предстоящий разговор с неизвестным ей редактором газеты "Милосердие". На работе, на улице и дома, оставаясь наедине с самой собой, она мысленно спорила с префектом, органами правопорядка, руководителями различных благотворительных организаций о судьбе нищих и попрошаек, наводнивших столицу.

Она не могла понять и того, почему это Татьяна Сергеевна так печется о признании, неприкосновенности и свободе нищих и бездомных. Она тут же себя одергивала и в который раз повторяла, что так и должно быть. Кто еще, как ни сотрудники газеты с таким гуманным названием, должны заботиться о правах опустившихся на дно людей?

Конечно, сегодня общество несколько изменило свое отношение к бомжам. Их признали. Но она, Маргарита Павловна, была до мозга костей уверена, что легче от новых свобод ни окружающим, ни самим бомжам не стало. Она бы не вступила в спор с тем, кто стал бы её уверять, что бездомность, как и проституция, в России никогда не исчезала. Но при Советской власти, которую она, Белякова, не признавала, но отдавала ей должное за организацию порядка, начиная с 60-го года и по первый день образования суверенной России ,бездомность считалась уголовным преступлением. Государство заботилось о прописке каждого человека, но уж если этот человек не принимал забот правительства, то на это имелась статья 209, по которой тунеядец мог загреметь в места не столь отдаленные за бродяжничество или попрошайничество. А уголовная ответственность подрезала крылья многим любителям путешествий и выклянчиваний.

Она вспомнила свое первое знакомство с настоящей профессиональной нищенкой. В тот день она возвращалась с дачного участка. В вагон вошла женщина с двумя детьми. Вид, конечно, она имела неопрятный, оборвыши поддерживали её за руки. * Люди! Милые вы мои! - вдруг сипло и с убедительным надрывом запричитала она. - До чего же мы дошли! Мне стыдно! и залилась старуха натуральными грязными слезами. * Бабуля, не плачь... забормотали дети.

Бабка перестала лить слезы и снова обратилась к пассажирам за денежной помощью.

Держась за поручни и опять проливая слезы, вся компания двинулась по вагону. Подавали почти все.

Вышла женщина в Мытищах. Маргарита не удержалась и выскочила за ней. Вместе со своими "внуками" бабка устремилась к помещению вокзала, где к ним присоединился какой-то нечесаный мужик. По жестикуляции Марго догадалась, что между ними состоялась какая-то разборка. Видимо, он требовал выдать ему весь сбор, а она большую часть явно припрятала. Наконец беседа, сопровождаемая непечатным соответствующим фольклором, завершилась. Пожилая тетка подхватила детей и ринулась смотреть расписание.