Сергей Романов - Нищие

Поэтому нравился ли Кнорусу Юрайт-нищий или не нравился - он, Кнорус, должен уважать его, Юрайта, который приносил приличную выручку, и помимо этого защищать его ,как отца родного. Хотя у него, Кноруса, к Юрайту были свои претензии. Впрочем, ни как к нищему, а как к сопернику на любовном фронте. И эти претензии стали ещё сильнее, когда накануне горбатая старуха Ассоль рассказала ему о шашнях Юрайта с Агатой - той самой милой девочкой-скрипачкой, которую Афинская иногда привлекает для развлечения прохожих. Насколько далеко зашли отношения Юрайта и Агаты, Кнорусу ещё предстоит узнать. Но, что было уже неоспоримым фактом, так это то, что их отношения с Агатой становились все холоднее и холоднее.

...Делегацию от Афинской не ждали. И охрана в офисе была обескуражена, когда Кнорус честно признался, что они из газеты "Милосердие", и что приехали, чтобы встретиться с господином Яхтсменом.

Даже охране не нужно было объяснять, что скрывалось за газетой под безобиднейшим названием "Милосердие". И, естественно, они никого не пропустили в апартаменты, а лишь сообщили по инстанции. Но и пяти минут хватило, чтобы братки Яхтсмена приготовились к незапланированной встрече.

Наконец их пригласили в гости. Они вошли в холл офиса, где в креслах уже сидели парни, по телосложению как две капли воды похожие на ребят, стоящих за спиной Кноруса. Их было человек семь. Они все жевали и беспристрастными равнодушными глазами, не скрывая, оценивали физические достоинства своих гостей. * Так вы по какому делу, мужики? - встал один из них с кресла, явно не из бригадирского сословия.

Поэтому Кнорус ровным бесцветным голосом, глядя поверх его головы, словно не замечая ,кто с ним разговаривает, сказал: * С Яхтсменом бы парой слов перекинуться. * Тебе легче переговорить с председателем российского парламента, - не без ехидства и угрозы в голосе сказал сотрудник агентства господина Яхтсмена. * Хорошо, когда надо будет, поговорим и со спикером. А бригадира вашего можно видеть? Не могу же я тебе доверять важные сведения, - тут Кнорус словно впервые увидел своего собеседника и смерил его презрительным взглядом: что, мол, это ещё за шавка?

Парень понял, что перед ним не ровня по сословию, а представитель администрации соперничающей фирмы. Тем более задач на хамство перед ним пока поставлено не было. И он уже коротко и деловито осведомился: * По какому вопросу требуется бригадир?

От Кноруса не ускользнуло, что при разговоре другие быки из конкурирующего с ними картеля по-одному вставали с кресел и, словно от безделья, ходили кругами по огромному холлу, в котором когда-то располагались и приемная, и примерочная ушедшего в небытие социалистического ателье. Он не боялся и был спокоен за своих ребят. "Но неужели, - недоумевал он, - они собрались устроить потасовку прямо у себя в офисе?" Конечно, это было несолидно. * Мужики, мы приехали за своим человеком. Он у вас. Здесь. Вопрос такой: мы его забираем и долго-долго не встречаемся, - сказал Кнорус.

В это время один из быков Яхтсмена, быстро присев на корточки, лихо выполнил круговую подсечку ногой, и один из товарищей Кноруса, не ожидавший удара, упал на палас, растеленный по всему холлу.

Одним прыжком он тут же вскочил на ноги, и Кнорус вздрогнул от того, что двое сопровождающих плотно взяли его в кольцо и, защищая своими спинами, вполоборота стояли, глядя в сторону врагов.

Так и положено было при нападении оберегать прежде всего своего босса, но ведь и Кнорус был не из робкого десятка, сам вышел из быков. Он освободился от опеки, и теперь они стояли втроем, прижавшись спинами друг к другу. Но дальнейшего нападения не последовало. Быки Яхтсмена расхохотались разом и опять некоторые заняли свои места в креслах, другие подперли могучими плечами выход, всем своим видом показывая, что больше и не думают предпринимать каких-либо агрессивных действий. А подсечка, мол, это всего лишь милая шутка. * Че вы, ребята, на ногах так слабо стоите? - безобидно спросил тот, кто сделал подсечку.

В это время из комнаты вышел молодой парень в темном безукоризненно сидящем на его огромных плечах костюме и в золотисто-желтом галстуке. Не обращая внимания на Кноруса, он держал дверь в комнату открытой. Еще секунда - и из-за неё вышел Юрайт. В своем нелепом для этого места офицерском бушлате без погон и в яловых сапогах с отклеившейся подошвой.

Он стоял перед Кнорусом в середине огромного холла и смотрелся ужасно нелепо среди ребят в кожаных куртках и широких модных штанах. Он теребил в руках офицерскую шапку, которая служила больше не для обогрева головы и ушей, а для сбора денег.