Сергей Романов - Нищие

Правда, лишний раз напрягать уголовные силы она не собиралась - у них дела покруче, чем какой-то там Яхтсмен. Здесь она могла подставить соперника вполне официально. Тем же правоохранительным органам. Тем более менты давно имеют на него зуб. Стоило только навести милицию на сеть притонов, где содержатся в неволе бомжи, считающиеся работниками Яхтсмена, как его упекут на более долгий срок, чем за проституцию. Да ещё можно подбросить пару фактиков полного исчезновения нескольких человек, бывших в подчинении у Яхтсмена.

Она, Афинская, знала, как найти на этого сутенера управу. Только стоит ли поднимать шум из-за этой малявки и высвечивать собственную подпольную деятельность? Может, сама справится?

Конечно, справится. И она вспомнила свои первые встречи со стройным парнем, катавшим её по Водниковскому водохранилищу на красавице-яхте. Да, тогда он был ещё не скотинистым парнем, считался спортсменом, выступал на всяких соревнованиях, правда, в пределах бывшего Союза. Но, видимо, у спортсмена появились какие-то криминальные наклонности, и он бросил спорт.

Их неокрепшая любовь растаяла, словно льдинка. И тем не менее она ему помогала, чем могла.

Ее вдруг посетила одна дерзкая мыслишка, но она решила её приберечь на самый крайний случай, а пока послать своих телохранителей на переговоры.

"Черт с ним, с Юрайтом", - в который уже раз уговаривала она себя. Но если бы Юрайт был последней жертвой. И кто знает, станет ли он, Юрайт, жертвой ? А ну как подготовленный ею специалист начнет работать в стане врага? Фу! Она терпеть не могла предательства, потому что сама никогда не предавала. Расставаться приходилось, и часто. Но всегда полюбовно.

Нет, этот мальчишка Юрайт - Афинская, познавшая немало мужчин в своей жизни, чувствовала это своим женским сердцем - не может оказаться предателем. Да ему и предавать-то ещё некого, разве что только самого себя. Но за ним может пойти и другой, и третий... А вот этого Афинская никак не позволит: ведь именно ею подготовлены и обучены сотни людей, так профессионально вышибающих слезу у народа и собирающих с него приличные деньги. А потому за каждого своего работника она будет драться до последнего дыхания. Это Яхтсмену наплевать на исчезновение пусть даже десятка, работающих на него бомжей. На место пропавших он тут же найдет и посадит новых - оборванных и полупьяных - и ценой побоев и угроз добьется, чтобы они выклянчивали для него милостыню. Благо этого контингента в столице всегда было в достатке. Бомжатина сотнями и тысячами прет в Москву из разных краев и областей.

Афинская тайно выезжала на "объекты" Яхтсмена и видела, как уже через час-другой после начала работы бомжи, принявшие на грудь по стакану портвейна, начинали расползаться с рабочих точек в разные стороны и укладываться на покой. А то засыпали прямо на рабочем месте. Она смеялась от души, когда видела, как "мальчики" Яхтсмена стараются привести в чувство бомжиков, вытаскивая и выковыривая их из разных загашников, коих полным-полно на рынках и вокзалах, и растаскивают их по объектам.

Тогда-то она и подумала, что с "тружениками" Яхтсмена можно проделать, немножко потратившись, юморную шутку. Каждое утро раздавать на нос по бутылке портвейна. Много ли им надо, спившимся и ослабшим? Зато неподавший бомжу, вполне возможно, подаст её работнику.

Эта мысль ей понравилась.

Так что, за эту неумытую шалупонь, которая ползала, спала, обсыкалась, но только не работала, она и сама гроша бы ломаного не дала. Они не то что деньги просить для организации не умеют, они себя-то с трудом кормят. У Яхтсмена - хилеющий с каждым днем бомжатник. У неё - профессиональная школа и высокоприбыльное производство. Изысканное заведение строгих правил и жесткой дисциплины, где проходят тщательный отбор сотни желающих попасть к ней и затем занять место нищего под щедрым московским солнцем в центре столицы. * Хорошо, - сказала она Кнорусу, - я не намерена из-за этого случая отменять занятия по повышению квалификации своих актеров.

И она вмиг забыла о существовании Кноруса и Яхтсмена, о своих разногласиях с конкурентом. Теперь её внимание привлекал паренек лет двадцати, который переминался посреди комнаты и вертел головой из стороны в сторону. * Так, - хлопнула в ладоши, словно на репетиции в театре, Афинская и подошла к нович - ку. - Ты чего ушами стригешь? Ну-ка ещё раз изобрази контуженного и ударь по нервам, как я тебя вчера учила! Быстро-быстро! Время - деньги! Только без надрыва. Не надо мне и прохожим патетики!