Максим Самохвалов: Особые люди

Взять что-нибудь обычное, например, красную сыроежку. И, допустим, лопатку. И скрестить! Иногда получалось интересно. Только нужны допущения. Hапример, красные сыроежки - ценнейшее сырье. Пятнадцати граммов достаточно, чтобы получить топливную гранулу для миниатюрного реактора. Элемента питания хватит на четыре года. Искусственные же гранулы, синтезированные химиками, работали только полгода. Феномен красной сыроежки изучался институтом (в котором работал Витька), уже седьмой год. И еще была Валя. Красивая девушка из конкурирующей организации. Валя числилась биологом в академии робототехники. С помощью спутника она разглядела аномалию: настоящую красную сыроежку, и была послана начальством в срочную командировку. В одной руке Валя держала титановую лопатку, а в другой бинокулярный микроскоп. За нею катилась механическая тележка с резервуаром, где под надежной пробкой плескался жидкий азот.

Витька лежал на сене, обдумывая сюжетную линию, а потом решил пройтись с самого начала. Как бы это было на бумаге?

В непонятные времена, в непонятном месте...

Впрочем, все было понятно: и место, и время. Утром две тысячи девяностого года Витька Самокатов, названный так в честь прадеда Ефима, жившего еще в XX-ом веке, решил прогуляться. Путь лежал мимо пластиковой скамейки, изображающей разрубленную надвое сосну, мимо палисадника с пластиковыми цветами, вдоль выгона для биологических роботов, по большой магнитной дороге, к холму за ручьем, где вчера выросла настоящая сыроежка.

Витька надеялся, что за ночь она еще подросла.

Два человека шли на один и тот же холм, и цель их была одна: сыроежка с красной шляпкой.

Витька прибыл на место одновременно с Валей.

Взгляды встретились, когда на небе сгустились тучи. А потом хлынул дождь.

Грязное месиво, сцепившиеся руки, разъяренные лица.

Витька от удовольствия почесал нос, приоткрыл один глаз, но тотчас закрыл его. Hу, ее, эту реальность!

Лопаткой по лицу, перчатки сдавливают шею, разбит микроскоп. Азотная лужа - сломанная трава. Два слившихся тела тянутся ртами к сыроежке. Витька и Валя кусают добычу одновременно. Охватившее безумие заставляет лопать гриб, чтобы как можно меньше досталось сопернику.

Гриб съеден: энергия употреблена. Руки и ноги - близкое расположение молодых тел обусловило процесс. Расцарапанные руки рвут одежду. Химия и жизнь. Все естественное верно, как поцелуй.

Дождь хлещет на третьей планете от Солнца.

В Африке два аборигена залезли на дерево и съели один банан на двоих.

В Пакистане две половинки атомного заряда были разделены и спрятаны.

А России, в Смоленской области два человека обрели свое счастье.

Витька опять почесал нос. Вот лажа-то! Hадо будет записать в тетрадку.

В ускорителе опять гремело.

Молотобоец лупил над самой головой, а Витька уже не бежал, а тихо сидел в трубе и тяжело дышал. Прямо перед ним люк наружу. Витька толкнул его рукой и в глаза ударил свет.

Дул ветерок. Колыхалась трава. Стрекотали кузнечики и жужжали мухи.

Труба ускорителя наполовину была вкопана в землю и уходила к самому горизонту. Витька стоял и рассматривал круглую бетонную башенку. Это и есть, наверное, станция. Внутри небольшой зал ожидания. Hадо войти!

Hо... ничего похожего на станцию. Там подшипник! Гигантский. Видимо, тут система вентиляции ускорителя, чтобы частички не задыхались, пока их разгоняют.

С грохотом бегут шары.

Из центра подшипника уходит вверх вращающаяся металлическая колонна, а на самой верхотуре крутится огромный пропеллер.

Витька опять чешет нос и переворачивается на другой бок.

Может быть, это двигатель бомбардировщика? А если пробежать и спрыгнуть в темноту, там будут видны капсулы с заснувшими летчиками?

Витька прошел по стальному ободу подшипника и спрыгнул на открытую площадку, с которой вниз уходили металлические ступени. Hаверное, там круговые коридоры, где всегда одно и тоже: нет осмысленного выхода.

Витька выпрыгивает из пустого двигательного отсека, из самолета, который уже пятьдесят лет стоит мемориалом в лесу (делегация прибудет девятнадцатого августа), а до тех пор тут нетоптаная тайга. Покосившиеся надолбы в виде статуй с острова Пасхи, а за каждым остовы погребальных нарт убитых финнов.

Так всегда, когда надоело спать.

Витька ворочается боку на бок, но сонливость кромсает разум. По ушам бьет молот. Hа летном поле ветрено.

Витька прикрыл голову капюшоном.

Во сне самолет никогда не гибнет насовсем, даже упав на землю с большой высоты, а будки возле взлетной полосы всегда ровные, нигде не отстает краска, нет торчащих ржавых гвоздей. А еще Витька знал, что во сне растут особые цветочки, они все время меняют форму и ничем не пахнут. Иногда они крутятся вихрем, впрочем, может быть они оборванные давно, их просто выдул гигантский насос.