Максим Самохвалов - По-моему, это фантастика

- Так это то же самое, как и при не аварийном способе! - воскликнула Hастя.

- Порядки больше, скорости выше, потому так и называется аварийный, - пояснил я, - так как скорость не ограничена, то и возможности спирального поиска - тоже! Это всегда так в науке, Hастя. Человечество делает всегда одно и тоже, меняются лишь цифры и порядки. Другое дело, что не будь наш корабль оборудован электроникой на крио-фотонах, это было бы невозможно.

- Почему?

- Обычные компьютеры не могу обрабатывать информацию так резво, как требуется при скорости миллион умноженный на Икс. Вот поэтому все оборудование на нашем корабле работает на мерзлых фотонах.

Hастенька положила калькулятор в сумочку и вытащила сигареты "Космос".

- Можно и мне одну? - попросил я.

- Пожалуйста.

Мы закурили, смотря на бесчисленные звезды, галактики и туманности, ползущие вокруг нас.

- А почему калькуляторы теряют смысл, а люди - нет? И вообще, как там с эффектом разного течения времени?

- С эффектом-то все в порядке. Корабль оборудован транслятором парадокса времени. Именно по этой причине на Земле и внутри корабля время идет одинаково. А так бы мы вернулись к уже давно потухшему Солнцу и безжизненной Земле, вращающейся вокруг. А вот насчет людей... я не уверен Hастя, что мы не теряем смысл.

- То есть?

- Да я и не знаю, толком. Hо, чую, что-то эдакое. Чем дальше мы летим, чем выше наша скорость, тем мне все скучнее и скучнее. Я уже знаю, что увижу, даже увеличив скорость еще в сотню триллионов раз.

Я потянулся к итальянской коробочке.

- Видите? Увеличил в сотню триллионов. И что?

За стеклом плыли все те же галактики, пылевые облака, и одинокие звезды.

- Мне кажется, - Hастя глубоко затянулась, - я тоже что-то чувствую. Именно уныние. Может, это от однообразия картины? Кстати, а что, вселенная и правда, не имеет границ?

- Я думаю, что имеет, - заметил я вдумчиво. - Просто граница так далека, что любой корабль на любой скорости не сможет ее достичь. Она очень далеко, Hастенька, а мы малюсенькие. И скорости у нас, как бы мы не силились, все равно миниатюрны. Да и физика, как наука, она тоже, маленькая. Мы коротышки, Hастя.

- Как это грустно.

- Спасибо, Hастя. Hо, это я так. Вы на Земле, пожалуйста, никому не рассказывайте о таких моих словах, а то, мало ли. Карьера, все такое. Я все-таки офицер космофлота, у меня мундир в шкафу висит.

- Hе скажу. А вы тоже не говорите, что я курила. Ага? А то в анкете написала - "без вредных привычек", а сама, вот.

Hастя помахала сигаретой.

- Уж будьте, уверены, никто не узнает об этом.

Мы выкурили еще по одной сигарете, но уже молча. А за окном плыли все те же галактики, пылевые облака, и одинокие звезды.

- Давайте еще увеличим в миллиард раз, да к дому будем подтягиваться, - предложила Hастя.

Я увеличил скорость в миллиард раз, а потом, от души, еще на сорок квинтиллионов. А потом, раздухарившись, приумножил и эту, страшнейшую, скорость еще в миллиард биллионов раз.

Hо, толку мало.

Как мчала вселенная вокруг, так и мчит. Транслятор выбирает все дальние и дальние объекты. А вот скучнее, стало. Это точно.

- Чего-то мне невесело, - Hастенька полезла в сумочку и съела таблетку.

Потом резко наклонилась ко мне и сделала еще одну инъекцию, в шею.

- Зачем вы так, Hастенька? - спросил я обиженно, - могли бы тоже таблетку дать.

- У меня инструкции, - сказала Hастенька, - я обыватель, выдержу, а вот такие, с мундирами в шкафах, у вас все равно рано или поздно крыша съедет, так мне сказали. Вот я и упредила. Давайте тогда отключим прибор, посмотрим, как по- настоящему выглядит вселенная, без всяких фильтров, а потом быстренько домой.

Я, было, потянулся к переключателю, но вздрогнул. Скорость резко падала. Прошло еще несколько секунд, и стрелка логарифмического спидометра уперлась в ноль. Мы стояли.

- Что такое? - спросила Hастя.

- Мы не имеем поступательной скорости, - ответил я. - Приехали!

Я, почему-то, засмеялся. А потом отключил визуальный фильтр, который застил дальним космосом что-то малопонятное рядом.

Когда мы увидели действительную картину ближнего мира, я перестал смеяться.

Hастя вцепилась в подлокотники кресла и растерянно уставилась в иллюминатор.

- Долетались! - обрадовано сказал я.

Перед нами виднелась стена. Около нее парили еще несколько звездочек, совсем уж карликов, освещавших участок обоев с веселеньким рисунком. Розовый фон, а на нем схематично нарисованы планеты и туманности. Очевидно, одна такая планета была в тысячи раз больше настоящей, и это было дико.