Юрий Щекочихин - Рабы ГБ

- Не совсем так... Я ИМ что-то сообщал, и получал за это разные льготы и послабления. Мне прощалось все на свете, даже если я что-то делал не так. Я опаздывал на работу -- на это закрывали глаза. Я совершал аварию - мне ее прощали... Но я работал на НИХ очень самоотверженно, потому что, повторяю, видел в англичанах и других западниках врагов.

- Да, трудно. Костя, тебе пришлось...

- Ну что "да"? Все это было, было... Но потом все чаще и чаще я стал думать: если они враги, то почему с такой болью относятся к тому, что у нас происходит? И я стал все реже и реже ходить на встречи со своими кураторами.

- Ну а они? Как они сейчас?

- Милиция, которая охраняет посольство, тоже из этой же Системы. И вот один из милиционеров сказал мне недавно в большом подпитии: "Костя, остановись! Что ты делаешь! Я видел твое дело в 5-м управлении... Тебя уже под расстрел можно... На тебя там столько нарисовано - страшно стало!" И я понял, что уже давно у них под колпаком.

- Они сейчас пытаются на тебя воздействовать?

- Я ни от кого не скрываю, что со мной происходит... Свои взгляды, свои сомнения... Они знали, что когда-нибудь я скажу всю правду, какой бы страшной она ни была... Со мной сначала терпеливо, часа по два-три беседовали... Они поняли, что это бесполезно. Я стал уже не тем, что раньше... Им это очень не нравится..."

Исповедь Константина Д., шофера английского посла, была опубликована в двух номерах "Литературной газеты". Теперь о том, что не было напечатано, да и не могло быть напечатанным тогда.

Когда вышла первая часть нашего диалога, разразился колоссальный скандал, и прежде всего - в Англии.

Я это почувствовал и сам, когда, приехав утром в редакцию, застал на пороге своего кабинета целую толпу английских коллег с микрофонами, блокнотами и телекамерами.

Что он еще сказал? Что будет напечатано на следующей неделе? Возил ли он Маргарет Тэтчер? Какие сведения он передавал на следующей неделе? посыпались на меня ВОПРОСЫ.

- Стоп, ребята! - оборвал я своих коллег. - Дождитесь следующей недели, все узнаете!

- Ну, а мне ты можешь показать текст? - отозвал меня в сторону Питер Прингл, корреспондент "Индепендента", с которым мы были знакомы уже давно и успели подружиться.

- Питер, обещаю тебе! Ты увидишь полосу до того, как ее увидят все, то есть на день раньше. Сейчас - не могу...

Тогда же, помню, Питер рассказал, что утром целая толпа журналистов - и не только англичан, американцев, канадцев, - приехала в английское посольство на Софийской набережной в надежде встретиться с самим Константином, но дальше ворот никого не пустили: у посольства была выставлена усиленная охрана.

Я волновался: что там с самим Константином, где он, как? Но связаться в тот день с ним не было никакой возможности.

Он позвонил мне сам поздно вечером и рассказал, что его целый день прятали от журналистов в дальних комнатах посольства.

- Посол очень расстроен, - сказал Константин. - Он мне сказал: "Ну, был агентом и оставался бы им! Зачем же поднимать скандал вокруг этого!"

После публикации второй части его исповеди (а как я и обещал Питеру, он прочитал ее раньше своих коллег, и "Индепендент" опередила на один день другие британские газеты), мы решили провести в редакции пресс-конференцию.

В нашем зале было темно от многочисленных телекамер, и наших, и не наших...

Я, честно, сам удивился тому, что вдруг эта публикация стала сенсацией для западников: неужели они не понимали, что все русские, от секретарш до горничных, так или иначе связаны с КГБ?! Потом понял, в чем дело: знали-то, знали, но он-то впервые признался в этом открыто! И то, что для журналистов стало сенсацией, для него-то самого было поступком, личным, нравственным выбором, который должен был резко переменить его жизнь! Ведь как-никак долгая работа в посольстве делала его жизнь куда более обеспеченной, чем у многих и многих жителей страны!

Я вел эту пресс-конференцию, и у меня осталась ее стенограмма.

Сначала Константин сам попросил слова, чтобы сказать:

- Меня волнует, как мы просыпаемся. Много уже было потрясений, изменений... Многие узнают себя в этих статьях. Я не собираюсь указывать, кто есть кто. И из меня не надо делать Джеймса Бонда. Я - та самая масса, которая и сделала КГБ монстром... Мы должны проснуться и понять, что мы живем в цивилизованном мире: с коммунизмом, с "Лениным в балде", как говорил Маяковский, мы никуда не придем. Если мы сами не изменимся, если сами не будем презирать тех, кем мы сами были, то ничего у нас не изменится.