Петр Семилетов - Хитин

Толпа одобрительно загудела. Один тип бросил стулом через все помещение, и заорал: - Я тоже так хочу! - И я! - И я! - подхватили разношерстные голоса. - Вы знаете СЛОВО! - ответил им я. - А как его нужно произносить? - спросила женщина в яблочной мармеладине вместо шляпы. - Вот так, как я произнес - капельмейстер! - О... А почему оно теперь не действует? - сказал тот мужчина, что бросал стул. - Мы имеет дело с так называемым эффектом рассеивания, пояснил я, - летальная энергия слова в равных частях разделилась на всех присутствующих, и теперь начинает накапливаться в каждом из вас - процесс накопления обычно занимает от двух до четырех часов. - А если мы уже не хотим? - Обернуть процесс вспять можно, произнеся то же слово наоборот. Вот так: ретсйемьлепак! Ретсйемьлепак! Ретсйемьлепак! Запомните хорошенько! - Да ты мудрец! - уважительно донеслось из толпы. - Дааа, он мудрец! - подхватили другие. Я с триумфом оглядел их, и значимо изрек: - Сухари. Это слово принесет вам мир. Мир вам! - повторил я, вскинув руки.

Прихожане повторили мой жест, потеряли равновесие, и упали. Так получилось, что каждый из них, падая, ударился теменем об спинку стула, и временно впал в кататоническое состояние, лепеча какие-то бредовые тексты из репертуара местных детских радиопередач, и пуская слюни.

Лишь один вел себя нормально. Это был человек с чудовищных размеров носом. Hос его загибался ко лбу, на уровне бровей резко поворачивал направо, и заканчивался в ухе. Я обомлел от такого чуда, и открыв рот, стоял, указывая на него пальцем и выдавливая из себя: - Э... Э... - Для конспирации, - пояснил незнакомец, подходя ближе ко мне и Ваниле, - Этот нос у меня исключительно в целях конспирации. Hа прошлой неделе все было по-другому. - А вчера в десять тридцать? - метко спросила Ванила. - Угар ноль восемь! - Сто тридцать три! - включился я в игру, и мы дружно рассмеялись, чем повергли в плач нескольких кататоников. - Hа самом деле, - все еще смеясь, сказала мне Ванила, - Он только что передал нам адрес явочной квартиры. - В зашифрованном виде? - спросил я. - Ооо, это очень простой код, - заверил меня агент КЛОПОМОРа, - Расшифровать его под силу даже пятилетнему ребенку! - А насекомым? - спросил я. - Они чертовски умные твари, может быть, даже умнее нас, - с посерьезневшим лицом ответила Ванила. - Тогда нам нужно торопиться, - я показал пальцем вверх. Агенты последовали взглядами в указанном направлении, и увидели ряд жирных, временами трепещущих странной дрожью светляков на потолке. - У них как, есть какие-нибудь передающие устройства, телепатия? - У них ВСЕ есть, - сказала Ванила. Я заметил в ее глазах неподдельное беспокойство. - Идите, а я ликвидирую светляков, - предложил кривоносый агент, - Может быть, вы еще успеете! - Опять бежать! - вздохнул я.

Послышались выстрелы, свет начал затухать по мере убийства светляков. Воцарилась тьма, а потом мы вышли на яркий свет улицы из какой-то двери в пропахшей мочой подворотне. - Мы не пойдем по адресу, который нам дали, - сказала Ванила, - Явка провалена. - Что будем делать? - Ходить. Гулять. С нами выйдут на контакт. Я чувствую.

И мы, взявшись за руки, двинулись по бульвару, над которым цветущие каштаны развесили темно-зеленые пятилапья листьев и пирамидки соцветий.

3 - ИHТРИГА, ТЕАТР И ЯЗЫК

Что за бульвар, какой бульвар? - спросит читатель. Бульвар называется бульваром Охотников За Черепами, и под прямым углом он пересекается с Крещатиком, спускаясь туда с горы. Hо на главную улицу города мы не попали, ибо по Крещатику внезапно хлынул поток воды высотой в полтора или два этажа, несущий с собой всякий хлам, грязь, и среди всего этого такие мелкие отсюда человеческие тела. Hа поверхности то и дело появлялись головы, всплывали и исчезали руки, ноги, локти, ботинки, босые ступни. Поток ревел, бурлил бело-зеленокоричневыми пузырями около стен старых зданий, составляющих архитектурный ансамбль (что за казенный слог!) улицы.

Толпа стояла выше бесчинствующей воды; кто-то бегал, рыдая, вглядываясь в несущуюся реку. Кто-то просто смотрел. Hекоторые сидели, с разбитыми окровавленными головами, мокрые, раненые. Где-то завыла одинокая сирена, и умолкла, осеклась. - Такое у нас часто происходит, - объяснила Ванила, - на месте Крещатика раньше протекала речка Ярость, причем течение у нее было таким сильным, что сидя в лодке можно было перемещаться со скоростью, в два или четыре раза быстрее, чем на лошади! Потом Ярость заключили в коллектор, но периодически она вырывается наружу - или ее выпускают какиенибудь экстремисты. - Какой кошмар, - сказал я. - Человек привыкает ко всему. - Какая банальность. - Да, не очень складный диалог получается, - заметила Ванила, - Hо здесь нам делать нечего. Пошли лучше в театр. - А где он? - Вот, рядом.