Петр Семилетов - Megadrive

Там, где он стоял - остались следы - черные на белом, пятна земли на полотне снега. Дерьмо на бумаге - видели в подворотне?

Там, где он стоял - остались следы - черные на белом, пятна земли на полотне снега. Дерьмо на бумаге - видели в подворотне?

Белка бежит по ветке. Быстро. Вы брали белку в руки? Она может укусить, и из пальца польется горячая кровь. Горячая кровь, горячая кровь, кофе, кофе, горячий кофе, сосиски в тесте, беляши, горячий кофе, горячая кровь... Двумя километрами выше ореховая роща граничит с заборами частного сектора. Осенью некоторые местные жители - старики и дети - идут в орешник с кульками. Палками сбивают орехи, и потом на земле валяется много сучьев и листвы. Сейчас, ниже, по дороге едет машина - старые белые "Жигули". Водитель крутит радио.

/ С запиленной записи Утесова:

Барон фон дер Пшик

Забыл про русский штык

А штык бить баронов

Hе отвык...

- ...а у вас? А у меня уже есть! Услуги сотовой связи от T-COM и эти две песни сплелись, сплелись в одну, словно выигрывает сегодня со счетом четыре ноль атмосферное давление, относительная влажность сорок процентов,

Мундир без хлястика

Разбита свастика

А ну-ка влазьте-ка

Hа русский штык...

сегодня на брифинге, организованном главой совета Это не Земля! а сейчас, а сейчас вы нам э-скажете, какую э-композицию мы будем э-слушать и цена на баррель нефти составляет эксклюзивная обувь от /

"Жигули" проезжают мимо, и он прислушивается к затихающем шуму мотора. Это штамп - "затихающий шум мотора", штамп, штамп, штамп. Так работает почта. Дорога идет серой полосой за ветвями. Если не знать, что там именно дорога, то можно подумать, что это река, покрытая тонкой корочкой льда, которую притрусило сверху инеем. Видимо, в овраге меж холмов раньше действительно текла река, поскольку на глинистых обрывах под кладбищем можно найти залежи ракушек. Он надевает перчатку и на другую руку. Мы видим ботинки - тяжелые, с тупыми носами. И низ штанин - черные, или темно-серые брюки.

Шаг, второй. Мерно. ТИК... ТАК... Hе быстро, не медленно, но плавно. ТИК... ТАК... Спина - широка. А сердце стучит тепло: ТУК ТУК ТУК. Он шагает по снегу, а на метр под землей умирают черви и личинки. Дохнут.

Снег предательски хрустит.

- А этот конченый Славик, - продолжает Андрей, - я ему, главное, говорю, петарды по 50 копеек, три - руб пятьдесят, а он мне сует руб двадцать, и главное, просит, типа скидку при опте. Я ему говорю - пошел ты в жопу. И он меня заложил. - Hу и дальше? - Позвал меня директор, говорит, типа, чего ты петардами торгуешь, я ему отвечаю, это не я. Он спрашивает, типа, а кто? Я ему - Вася из пятого класса, он на меня похож. Он спрашивает, что за Вася, из какого пятого. Я ему - не знаю, он по коридорам на перемене ходит, могу показать. Да пошел он в жопу, этот директор! - Ты ему это сказал? - Hе. - Андрей смеется.

ТИК... ТАК... Уже быстрее шаги. И ботинки носами теперь загребают снег, землю под ним. Он идет уже не так... аккуратно. Лезвие топора - широкое, темное, тяжелое. С несколькими зазубринами.

Под снегом собирается цвести барвинок, занесенный в Красную книгу, между прочим. А скоро появятся фиалки, крокусы, подснежники - дайте только снегу сойти, утечь ручьями в овраги да буераки. Природа проснется. А топорище светлое, желтоватое. - А помнишь, как там в конце, Уилл Смит... Скоро та самая гора, с коей собираются съезжать ребята. Здоровенная, накатанная, с самого верха, почти от заборов, и вниз чуть ли не на километр. Красота! Он выбегает молча, с топором в руках. Сцена: пять, шесть, или все десять вишен, кусты, полянка, справа ореховая роща. Здесь вишни, потому, что раньше тут стоял частный дом. Андрей видит опасность первым. Мужчина лет сорока, небритый, но и без бороды, в темном плаще, с черными глазами, в которых блестит слово "убийство". - Бежим! ТИК-ТАК*ТИК+ТАК-ТИК)ТАК%ТИК ... Ботинки взрыхляют землю, срывают пласт снега. СВАА! - топор описывает дугу. Юра бежит, не разбирая дороги, не оглядываясь, бежит, не разбирая дороги, не оглядываясь, бежит, не разбирая дороги, не оглядываясь, одной рукой придерживая на плече сани за полозья, чтобы не упали, бежит, не разбирая дороги, не оглядываясь. Дыхание Юры - будто наждак трет о доску, вверх-вниз, ослик говорит: "И-А!". ШУМ В УШАХ. - ЙАААААААААААААААААААААААААААААААААА! - вопит позади голос. Юра понимает, что это Андрей, голос Андрея, с ним случилось что-то плохое, надо будет позвонить кому-то по телефону, позвонить, позвонить! Вопль захлебывается, булькает, затихает стоном. Юра ударяется правой частью лица о ствол дерева, отбрасывается назад, падает на спину - читай - на санки, встает, и снова бежит, но уже не так медленно. Убийца идет за ним - не идет, а ТИК-ТАК-ТИК-ТАК-ТИК - переступает ногами, и попеременно оказывается то у одного ствола, то у другого, но на метр впереди. Hаперевес - топор, а на лезвии - кровь. Капает на снег, свежей клюквой падает. Юра добегает до накатанной горки. Здесь нет никого - признаться, он рассчитывал, что хоть кто-то будет кататься. Ошибся... ХОЛОД В ГРУДИ! Маньяк в двадцати метрах. Улыбается, показывает прокуренные зубы, хрипит, прочищая горло. Плевок. ХХХХАРК! В сторону. Юра, вместо того, чтобы бежать дальше, начинает взбираться по скользкому насту горы, наверх, будто хочет зайти повыше, и съехать. Скользко, и он, сняв с плеча санки, вбивает концы полозьев в снег - для упора, и с помощью санок поднимается. Улыбка маньяка крива, что-то блестит - слюна? Да.