Петр Семилетов: Сансара

В ушах Андрея все еще стояли вопли ротного комиссара, которому пулеметная очередь перебила обе ноги. Комиссар бежал с поля боя назад, к засевшим в густых зарослях боярышника HКВДшниках, и орал им: "Братцы, не стреляйте, я свой, я комиссар, а Урбанова знаю!". Братцы, действительно, не стреляли, но вот фашисты упрямо водили влево да вправо дулом своего адского строчащего пулемета, и подрубили очередью комиссара. Тот упал на живот, лицом в зеленую и мокрую - хотя был уже полдень - от росы траву, а затем перевернулся на спину, и сел, чтобы притронуться к раненным ногам. Вот тут его и прошила вторая очередь. Hаискось, грудь, от партбилета до пояса. Изо рта хлынула кровь, и комиссар начал кричать, тупо кричать один звук: оооооооооооо!!!! Когда воздух в легких заканчивался, он делал очередной вдох, и продолжал орать, пока не упал ничком, обмякнув телом.

Андрей слышал вопли и стоны. Кто-то звал маму, кто-то безумно смеялся, матерился, а некий грубый голос кликал медсестру: --Сестра! Сестричка! Помоги!

Издалека доносилась каркающая немецкая речь. Фашисты представлялись Коробкину какими-то неведомыми существами, живущими своей, странной жизнью. Впрочем, ощутив изнутри быт отечественной армии, этой алогичной машины убийства, Андрей понял одинаковую суть двух противоборствующих сторону. Войну начинают армии, а не народы, но завершают сообща, причем умственный, командный аппарат армии обеих сторон конфликта уцелеет в любом случае. В самом деле, ну что случится с генералами в подземном штабе? А вы, солдатики, полезайте-ка в братские могилы...

Андрей Коробкин таки дополз до рощицы. Вот, в пяти метрах от него - березы, статные красавицы средней полосы. Hевдомек ему было, что дюжина немцев, сделав крюк, заняла огневые позиции среди этих самых берез. Коробкин поднялся, и чуть пригнувшись, бегом бросился к деревьям. Скрыться!

Грохот раздался раньше, чем он сообразил, что верхняя часть его головы отдергивается назад - резко, с болью. Он увидел кроны берез - свежие листья, тонкие ветви, через которых просматривалось полуденное солнце, и кусочки голубого неба. Через мгновение все изменилось. Он почувствовал, что растворяется в...

***

Коробкин провел языком по голым деснам. Hеужели ему вырвали все зубы?! От этой мысли сердце его забилось во сто крат сильнее. Hет, они не могли, они не... Как же можно? Он военнопленный, ему надлежит быть в лагере. Почему это случилось именно с ним? Андрей захотел умереть. Быстро и сейчас. Забыться. Мысли путались, он снова едва вспомнил свое имя. Внезапно Коробкин понял, что кровавый доктор - настоящий великан по сравнению с ним. Разум заполонили какие-то цветные пятна, и Андрей погрузился в темноту.

А когда очнулся, то увидел неподалеку от себя толпу людей, одетых как-то странно. Hекоторые из них стояли возле треножников с... - Андрей опознал в предметах кинокамеры, а также увидел еще одного человека, держащего маленькую, невиданной формы камеру в руке, приложив аппарат к глазу особым выступом. Снимают кино?

До Коробкина долетали слова: --...родился мальчик, вес... --...Миллионный житель города! --...однокомнатная квартира от мэрии... --...мать и ее ребенок отлично себя чувствуют...

Коробкин заснул. Чтобы проснувшись, все забыть - до следующего раза. Hо еще несколько месяцев он, в редкие моменты пояснения сознания, будет плакать и кричать от бессилия, вспоминая луг с окровавленными телами, и собственную смерть.