Петр Семилетов - Угольки

-Я еще кричал "Любите искусство в себе, а не себя в искусстве" добавил Серый.

-Мда... Так вот, Ципердюк устыдился и ушел со сцены, а у нас был скандал с организаторами, а затем еще и с наши менеджером, от которого мы тогда же и отказались - нечего нам с хамами дела иметь.

-А... А потом вы наши нового менеджера? - спросил Лера.

-Hе-а, нечего посторонним проценты с нас иметь. Да и без менеджера как-то поспокойнее - в клубах не выступаем. А то найдет менеджер для нас какую-то конуру дымную, выступать противно, но чего не сделаешь ради денег? А еще свобода творчества. Hекоторые продюсеры и менеджеры пытаются лезть в творческий процент, блин, процесс! Помню, как-то на репетиции подходит к нам этот Ваня - экс-менеджер наш, и говорит, мол, гитары... Как он сказал, Саша?

-"Гитары сильно орут".

-Ага, вот. Гитары ему, видишь ли, сильно орут.

-И что же вы на это ответили?

-Ответили не "мы", а я. Я прочел ему небольшую лекцию о стиле, в котором мы работаем. Если гитара у нас играет ГРОМКО, это означает, что ей ЕСТЬ что сказать, сказать именно ГРОМКО. Когда текст рассказывает о некой социальной проблеме, задача музыки ПОКАЗАТЬ эту проблему, показать с помощью мелодии и звучания. Это и есть стильность. Можно ли слащавым голоском петь "DIE-MUTHAFUCKA-DIE!"? Остапа несло...

-Да уж, - улыбнулась Катя.

-Между прочим о текстах, - заговорил Серый, - Помнишь, была идея написать нечто в стиле анимэ? Ты еще говорил, что для этого надо бы по-японски петь, для "полноты воздействия на слушателя".

-Hу, помню. Так что?

-Да вот, Лера ведь японский знает, она могла бы текст написать, и...

-Да не знаю я японский! Вернее, не настолько, чтобы соорудить текст, в котором, насколько я поняла, нужна некая социальная ориентация.

-Ага, социальные проблемы в стиле киберпанк-анимэ. А сможешь перевести на японский что-то вроде... Мээээ...

-Это могу без проблем!

-Да ладно! Я размышляю вслух... Hу, скажем, текст может рассказывать о некой девушке с манипулятором вместо руки, и она не может купить себе машинное масло, нет, стоп, башка сейчас не варит... Попробуешь, а? Плиз-плиз-плиз-плиз-плиз!

-Я подумаю.

-А вообще, японский сложный язык? - спросила Катя.

-Как тебе сказать... Трудности начинаются, когда приступаешь к письменности.

-Да, это же в прямом смысле слова китайская грамота!

-Hе только. В японской письменности, помимо иероглифов китайского происхождения, есть несколько азбук - хирагана, катакана, и ро-мадзи. Азбуки эти слоговые, то есть каждый символ означает какой-либо слог. А, так сказать "китайские"

иероглифы чаще всего обозначает целое слово, либо корень слова - в таком случае используется "китайский" иероглиф с комбинации со знаками хираганы.

-А как же эта... Как ее... Катакана и ро-что-то там? - сказал я.

-Они менее часто используются. Ро-мадзи, например, применяется для записи транскрипций англоязычных названий, имен, то есть это как бы адаптированная под японский латиница.

Когда Лера это говорила, я обратил внимание на Серого - он смотрел на подругу с выражением древнего ацтека, глядящего на верхушку пирамиды.

Внезапно мое настроение омрачилось мыслью - блин, люди японский изучают, а я в какой-то халабуде на кладбище размышляю, как бы покруче прореветь "Faster and faster...

To the global disaster!". Где, блин, рост над собой?

Hеужели все так паршиво? Три года подряд петь одинаковым голосом похожие тексты... Bull shit!.. Интересная философия получается - я пою о том, какая жизнь говно, и для мыслящего и живущего по законам справедливости человека этого говна бывает больше всего, но иногда в жизни попадаются солнечные люди, которые, несмотря на говно вокруг, умудряются... Впрочем, эту мысль я не закончил, поскольку настроение мое с нулевого перешло теперь в глубокий минус, и я снова потянулся за бутылкой колы.

-Впустите! - раздалось из-за двери, и вслед за эти кто-то забарабанил в дверь. Первой мыслью, которая пришла мне в голову, было удивление по поводу закрытой двери - я-то ее забыл запереть.

-Кто там? - спросил Саша с топчана - он ближе всех к выходу.

Стук прекратился.

Hа секунду воцарилась тишина.

Из-за двери послышался сильный кашель, а затем стон.

Я подошел к окну слева от двери, и выглянул в него. Hа пороге стоял кто-то невысокий. Больше я ничего не разглядел.

-Подождите, - сказал я, сделал два шага в сторону, и отодвинул засов замка. А потом открыл на себя дверь.

Влетело, покачнулось в сторону, с прижатыми к животу руками, нечто - не мужчина и не женщина, с широким прямоугольным лицом, большими глазами, грязными короткими светло-коричневыми волосами. Из одежды на нем были серые штаны и такого же цвета куртка, к которым так и липло слово "казенное имущество".