Anakin Skywalker - Туда и оттуда

В ходе дальнейшего разговора выяснилось, что Курон нагадил и здесь: пытался развязать войну с антами, рылся в курганах, искал там чего-то, был застукан на месте и с позором выпнут.

- А что за курганы? - поинтересовалась Тайка.

В ответ последовал вдохновенный монолог Руэна об истории вельтского народа, о "восстановлении памяти", которой он занимался, о поисках наследия предков...

- Ведь раньше эта страна была процветающей, люди владели забытыми ныне знаниями и умениями, - рассказывал он. - Представляете, в одном кургане мы нашли древнее итилийское серебро!

- Этелийское? - недоверчиво переспросил Эйкин. - Откуда?

- Да нет, итилийское, - ответил Руэн. - Раньше эта страна называлась Итилия.

- А-а... - протянул гном. - А наше древнее царство находилось в Этелийской долине. Там выплавляли колдовское серебро. А потом появились драконы...

И тут послышался оглушительный треск. На совесть сделанные ворота - не всякий таран возьмет - выгнулись внутрь и рухнули. Волна горячего воздуха прокатилась по городищу. И во двор вполз дракон чудовище из легенд и сказок во плоти и облаке дыма. Все дружно бросились наружу, соблюдая порядок и спокойствие. Через каких-то полторы минуты перед воротами выстроилась шеренга стрелков и щитоносцев с длинными копьями. Следом за хозяевами выскочили и наши герои.

- Немедленно отпустите моих друзей, вы, жалкие ночные шпионы! - раздался шипящий голос. Дым окутал весь двор.

- Явился! - воскликнул Гил. - Нашел время!

Инка и Эйкин со всех ног кинулись к Угольку - убеждать его, что их вовсе не взяли в плен и ничего такого с ними не произошло. Уголек подозрительно оглядел выстроившихся в боевой порядок вельтов строй, ощетинившийся копьями и самострелами, рвущихся в бой псов. Потом хмуро спросил:

- А чего это они... с оружием? Я ведь пока никого не трогал!

Из строя вельтов вышел Торн. Не спеша, но и не выказывая страха, он подошел к приключенцам, стоящим рядом с драконом.

- Это ваш дракон? - сказал он, делая ударение на слове "ваш".

Уголек зашипел, как рассерженный кот, и тоном старого склочника ответил:

- Я ничей дракон. Я - свой. А это - мои друзья!

Торн обошел вокруг дракона, оглядывая его с целью оценки боевых качеств. Уголек недоверчиво следил за ним.

- А ворота зачем вынес? - строго спросил Торн, останавливаясь прямо перед мордой дракона.

- Так они закрыты были, - невинным тоном ответил Уголек. Если б открыты, я бы просто вошел и поинтересовался...

Напряженная обстановка разрядилась хохотом. Смеялись все. Просмеявшись, Торн сказал:

- Ну, раз ты уже вошел и поинтересовался, то не продолжить ли нам нашу беседу?

Все возвратились к делам, прерванным нежданным вторжением. Уголька в наказание за разгром приставили стеречь то, что осталось от ворот. Он свернулся в проломе, подобрав крылья и хвост, и уставился в темноту снаружи, время от времени любопытно косясь на происходящее внутри городища и на собак, которые бродили, не приближаясь к нему вплотную. Наши друзья вернулись в разговорный закуток.

Правда, Мор ухитрился до него не дойти и остаться в зале. Да и допроса больше не вышло. Рионах явно хотела бы поговорить не с Инкой, которая врала с искренним вдохновением, не с изобретательным на дезу Гилом или хитроумным Майком, а с Тайкой или, допустим, с Ари. Но приключенцы вовремя это заметили и пресекли. Тем более что Тайка уже с большим интересом прислушивалась к доносившейся из зала песне. Красивый женский голос пел:

Не избыть несчастья мне

Милый мой уехал.

На серебряном коне

За неверным эхом.

Я его ждала-ждала,

Очи проглядела,

Угли все пожгла дотла,

Хлеб до крошки съела.

Дом мой пуст и одинок,

Где ты, миленький дружок,

Воротись к своей Элейне,

Вновь ступи через порог!

Никого - в ответ лишь ветер

Дунул и затих.

Милый странствует по свету,

Он в краях чужих.

Свечку белую зажгу.

Чтоб спалить свою тоску.

И поставлю на окошко

Плакать больше не могу.

Дом замкну я на замок,

Чтоб никто войти не смог,

И сама уйду бродяжить

Без путей и без дорог.

В наступившей тишине было слышно, как звякнула гитара, и голос Мора произнес:

- Ну ладно, чего уж там!

Он немного позвенел струнами, подстраивая их - что поделать, деревяшка она и есть деревяшка, даже с волшебными серебряными струнами. Инке с ее места было хорошо видно, как Мор по обыкновению воздел очи горе, как будто на закопченных потолочных балках была написана та самая первая строка, которую он забыл. Но уж в этой песне он ни слова не забыл.