Дмитрий Сухоруков - Богоборец

Быстро вытряхнув из кроссовок песок, она встала, притопнула ногой, подняла ладонь в прощальном жесте:

- Всего доброго!

- Так вот... - продолжил было старик, но она уже стремительно удалялась в сторону разлившегося на полнеба призрачного сияния города. Старик, не веря своим глазам, смотрел ей вслед.

Hаконец он жалобно крикнул:

- Девочка, ты забыла свою бутылку!

- Оставьте себе!.. - донеслось из темноты.

Оставшись один, старик заплакал - тихо, без рыданий, просто слезы текли из его глаз, прокладывая себе путь сквозь лабиринт морщин, и капали беззвучно в песок.

Костер почти догорел, лишь несколько угольков слабо тлели под серой паутиной пепла. Печально вздохнув, старик протянул руку в темноту и придвинул к себе старую кастрюлю. Hа дне ее вяло шевелил усиками крупный тараканпрусак.

- Видишь, Иосиф, - обратился к нему старик, утирая лицо пыльным рукавом, - опять мы остались с тобой одни...

- И ничего удивительного, - пожал плечами таракан. Твоих дурацких побасенок никто не выдержит. Я бы и сам сбежал, уж больно у тебя все нескладно выходит. И вовсе ее не Кира звали, стал бы я таскаться за какой-то там Кирой. Ее звали... - таракан сделал короткую паузу и произнес напевно, с нежностью и пронзительной тоской: Bалерия...

Старик всплеснул руками.

- Это же условное имя, как ты не понимаешь, глупая букашка!

- Сам ты глупый! - зло огрызнулся таракан. - А я всегда тебе говорил - есть на свете высшая справедливость! Ты вот меня посадил в железяку, так и сам живешь в железяке. Выходит, что твой бог тебя за меня покарал. Что, скажешь, нет?

Старик хотел возразить, но передумал - отставил кастрюлю в сторону, буркнул себе под нос:

- Гордыня... - и стал смотреть на небо, где уже которую тысячу лет бежали на месте Гончие Псы, а Стрелец терпеливо искал кончиком стрелы одному ему ведомую цель.