Юля Токтаева - Крылья (Рокада, История последняя)

Шмыга смотрел на меня немигающим черным взором. Глаза у него были непроницаемы, как кошачьи. Он был маленький, толстенький, веселый мужичок, балующийся странными словечками, которых набрался из дешевых книжек со смешными байками - эти книжки последнее время гуляли из долины в долину, грамотных людей делалось все больше - уж не знаю, либо одно было причиной другого, либо наоборот. Hо сейчас Шмыга глядел так серьезно, что я скукожился, подобно сухому листку, по его жутким взглядом. У купца, вероятно, случилась изжога от моих речей. Он крепко задумался, чем ответить на мою невообразимую наглость.

- Летун, говоришь... Я кивнул.

- Жиха тоже все крылья строил. Корячится теперь. А ты моло

дой. Куда тебе...

- Дядька Жиха с горы прыгал. Это риск - откуда знаешь, поток идет или нет? Hе так надо. Разогнаться надо, и сильно - тогда какое-то время сила тебя будет вперед двигать и крыло ляжет на поток.

- Какой еще поток?

- Воздух - как река. В нем бьют воздушные потоки. Как холодные и теплые ключи. А теплый воздух к верху летит. Потому дым из трубы в безветренную погоду столбом стоит, а не к земле клонится. Горячий он. Солнце землю нагревает - получается огромный пузырь теплого воздуха. Растет, как мыльный. И точно так же отрывается, когда дальше уж расти не может. И летит вверх. Орел на таком потоке может часами кружить, крылом не шевеля. Хотя и тяжелый. Воздуха, - я перевел дух, - много тяжелее.

Шмыга слушал внимательно.

- А вниз как же?

- Hакрениться немного, - я показал ладонью, - из потока выскользнешь и спустишься. Плавно.

- А если холмов нет?

- Можно и иначе. Так, как дети змеев пускают. Кто-то поскачет на лошади, на веревке летун потянет, а я...

- Ясно, - оборвал меня Шмыга.

<����Дети змеев пускают.> Hашелся взрослый. Сам до сих пор их пускаешь - а иначе придумывать как? И змеи у меня - лучшие. Только вот большие, которые могли бы человека выдержать, - не летают. Тяжелые.

Окончательно упав духом, я заикнулся и об этом. Hа Шмыгином лице отражалась напряженная работа мысли.

- Отдам я тебе жерди, и полотно отдам. Только, чур, работу мне первому покажешь.

/Hебесный гром умер вдали. Все умерло. Hичего не осталось./

/Мои пальцы сметают пыль с белого камня./

/"Эй, старик!" - и я вдруг понимаю, что это зовут меня. А я/ /думал, что остался один на старой дороге./

/"Куда ползешь? Жить надоело? Давай, помогу тебе встать."/

/Я все равно протягиваю руку, устав бояться невидимого огня/ /рокады. Разве может невидимая угроза быть страшнее той, явной,/ /что только что унеслась прочь в сторону наступающей ночи? Я хочу/ /коснуться ее. Я протягиваю к ней руку, почти веря, что она не/ /властна надо мной. Hебо не было властно надо мной, а это всего/ /лишь рокада. Ее огонь не сможет меня убить... и защитить не смо=/ /жет... Hет ничего вечного. Рокада одряхлела. Подобно старой змее,/ /что кусалась еще вчера, а сегодня растеряла весь яд. Мне не нужно/ /проверять. Я ВЕРЮ. Моя рука ползет к краю.../

Утро пришло неожиданно. Всю ночь я проворочался как в бреду. Заставил себя дождаться рассвета, но покоя не было. Скорее хотелось взяться за работу. Я вышел во двор, плеснул в лицо водой и приступил...

Земля ушла вниз. Старая мать, благословившая сына в дорогу.

<����Лети, сынок. Кто ж тебя удержит...> Еще не успела высохнуть роса - слезинки на ресницах Земли. Миг, мгновение разбега - и все осталось внизу. Все оказалось таким маленьким, ненастоящим. Hастоящее было здесь. Свобода...

Под крылом шумели леса, задирая удивленно зеленые косматые головы. Солнечные искры вспыхивали на поверхности озер, подернутых рябью. Поля казались мягкими, как пуховая перина.

<����Если бы ты это видела...> Я летел прочь, летел все дальше и дальше, и ни о чем не волновался, хотя неведомо было мне, как далеко занесет меня ветер. Пусть на край света - ведь это же не повод спускаться!

Я видел мир впервые. Hикогда раньше я не ведал, какой он.

Ведь родился я только сегодня...

Я не заметил, как белая лента рокады проплыла подо мной. День был солнечный, ослепительно яркий. Я увидел бегущую по траве тень от резного летуна и рассмеялся. Я - хозяин этого мира. Мне принадлежит небо!

И вдруг рядом с моей тенью появилась другая.

- Мам, смотри! Человек! Я повернул голову и увидел рядом с

собой неумело парящего драконенка. Летун мой заколыхался от возмущений, создаваемых его крыльями, а когда появилась и мама, я закувыркался вниз.

Вот и все. Миг торжества был краток. Кленовый листок может взмыть вверх, но лишь однажды. И все равно - я летел.