Карл Май - Жут

– А мы вольны тебе отомстить потом! – решительным голосом пригрозила она.

– Вот как? Похоже, ты очень хорошо разбираешься в делах своего мужа. Тебе он, наверное, весьма доверял.

Я сказал это насмешливым тоном, чтобы подтолкнуть ее к неосторожности, и, действительно, она взорвалась:

– Да, он мне полностью доверяет. Он мне все говорит, и я знаю точно, что ты человек конченый!

– Да, я мог, конечно, себе представить, что Жута знает все и…

– Жута? – перебила она. – Это не я!

– Не лги! Кара-Нирван признался, что он и есть Жут.

– Это неправда! – испуганно воскликнула она.

– Я не лгу. Он решил признаться, когда на собрании старейших жителей деревни, я сказал ему, что он трус.

– О Аллах! Да, он такой! Он не терпит упреков в трусости. Лучше он опозорит себя и нас, сознавшись в преступлении!

– Что ж, эти слова вторят его признанию. Вообще-то я не хочу иметь дело с вами, женщинами, но ведь ты – его доверенное лицо и, значит, сообщница. Ты разделишь его судьбу, если не побудишь меня обращаться с тобой кротко.

– Господин, я не имею к этому никакого отношения!

– Очень даже имеешь! Ты долгие годы жила с преступником и разделишь с ним наказание. Жут непременно будет казнен.

– О Аллах! Я тоже?

– Конечно!

Все три женщины вскрикнули от страха.

– Теперь вы можете выть, – продолжал я. – Лучше бы вы раньше прикрикнули на самих себя! Или вы впрямь думали, что Аллах не явит ваши злодеяния взорам людским? Я говорю вам, что вы растеряли всех сообщников, а некоторые из них даже лишились жизни.

Обе старухи принялись заламывать руки. Жута какое-то время оцепенело смотрела перед собой, а потом спросила:

– Ты говорил раньше о кротости. Что ты имел в виду?

– Я думал, что стоит судить тебя снисходительнее, если на то найдется причина.

– И что же за причина должна быть?

– Откровенное признание.

– Мой муж уже признался. Вам остается только спросить его, если вы чего-то не знаете.

– Верно. Я вовсе не собираюсь подвергать вас допросу и выжимать из вас какие-то признания. Следствие будут вести в Призренди, а я в нем стану участвовать лишь в качестве свидетеля. Но от моих слов очень многое зависит, и ты можешь постараться, чтобы я замолвил за тебя слово.

– Так скажи, что я должна делать!

– Ладно, я буду откровенен с тобой. Я и мои спутники прибыли из далеких стран. Мы вернемся к себе домой и больше никогда не приедем сюда. Поэтому нам в общем-то все равно, кто тут пострадал из-за вас и наказали ли вас за это. Зато нам не все равно, что вы тут против нас затевали. К счастью, мы остались живы-здоровы и потому склонны к снисхождению, если только нам возместят ущерб, что мы понесли. Ты можешь нам в этом помочь.

– Насколько я знаю, никакого ущерба ты не понес.

– Ты, кажется, и впрямь очень хорошо разбираешься в делах мужа. Да, косвенный ущерб я не хочу подсчитывать. Но вы ограбили англичанина, а также купца Галингре. Я надеюсь, отнятое у них пока еще есть у вас в наличии?

Она задумчиво потупила взор, но ничего не ответила. Черты ее лица волновались. Было видно, что в ее душе происходит какая-то борьба. Впрочем, я не надеялся, что борьба окончится в мою пользу. Времени на пространную беседу у меня не было, поэтому я настойчиво повторил свой последний вопрос.

Она медленно подняла взор, по-особенному, загадочно посмотрела на меня и ответила:

– Да, господин, я думаю, это все еще есть.

– Но где?

– В конторе моего мужа.

– Как, остановись?! – испуганно крикнула ее мать. – Ты впрямь хочешь предать мужа? Ты отдашь все, что стало вашим имуществом?

– Тихо! Я знаю, что делаю, – ответила дочь. – Этот человек прав. Мы были не правы и понесем наказание, но чем скорее загладим случившееся, тем мягче будет кара.

Как же быстро она встала на путь исправления! Мог ли я верить ей! Это невозможно! Кроме того, мне совсем не понравилось выражение лица, с которым она говорила. Она успела кивнуть обеим старухам, успокаивая их, и вдобавок мигнула.

– Где же находится контора? – спросил я.

– На той стороне улицы, на постоялом дворе. Ты увидишь надпись над дверями.

– И, конечно, вещи и деньги убраны туда, да еще и припрятаны?

– Да. Такую добычу не положишь в шкатулку.

– Опиши мне тайник.

– Ты увидишь, что на стене висит касса. Сними ее; за ней, в стене, имеется отверстие; там ты найдешь все вещи, что отняли у англичанина и купца.

– Если ты обманешь меня, то лишь сделаешь хуже себе. Впрочем, я знаю, что здесь прячутся двадцать четыре человека и они должны расправиться с нами.