Пока я предавался сим горестным размышлениям, она истошно завопила и стала проделывать нелепые тяжелые па, видимо полагая, что именно так должна выглядеть боевая пляска индейцев. Ее энергии не было предела. Я предпочел обойтись без дальнейших возражений, опасаясь за судьбу уникальной вещи, возраст которой приближался к веку: и так из-за слоновьего танца миссис Бар перья начали осыпаться и, плавно кружа в воздухе, ложиться ей под ноги, подобно тому, как стремятся к земле семена отцветшего одуванчика.
Отчаявшись выжать из меня хоть звук, она внезапно прекратила свою дикую гимнастику, сняла доспех Бешеного Коня, отнесла его на место и вернулась в спальню с явными следами раздумий на лице.
Тяжело опустившись на радиатор батареи, она немного помолчала и спросила:
— Я когда-нибудь говорила вам, что работала в Мервилле в приюте для старых грымз?
Человек более тонкий и деликатный без труда разобрал бы в моем ответном всхлипывании нежелание что-либо слышать, но миссис Бар обладала стойким иммунитетом к проницательности.
— Об этом мне напомнило ваше индейское барахло, — продолжала она. — Был там один грязный старикашка, который утверждал, что ему сто четыре года. На вид я бы не дала ему ни на день меньше, но даже если этот древний пень и трепался, то ему все равно никак не меньше девяноста…
Совесть не позволяет мне приводить ее яркую и сочную речь дословно, поэтому читатель ознакомится с ней в моем личном переложении на доступный его пониманию язык. Но стиль изложения я все же постарался сохранить.
— …Кроме того, он клялся, что был в свое время ковбоем и индейским воином. Старые бездельники сутками не отходят там от телевизора, вот, видать, и поднахватались. Так вот, этот выживший из ума сучок гонялся по коридорам за своими собратьями, насильно впихивая в них свои дурацкие россказни. Кстати, он упоминал, что является единственным уцелевшим солдатом генерала Кастера. 1Бред! Я собственными глазами видела фильм, где все они погибли. Все до одного…
Моя бедная сиделка! Да будет ей земля пухом. Неделю спустя она ушла, а еще примерно через месяц я прочитал в газете о несчастном случае с ее «плимутом».
Клянусь Богом, я не из тех садистов, что пишут бесконечные скучные прологи, видя в них единственную возможность публичного самооправдания за то, что вообще взялись за перо. А посему не вижу смысла посвящать читателя во все перипетии своих поисков человека, действительно оказавшегося великим колонистом Запада.
Замечу лишь, что едва миссис Бар уловила мой интерес к «грязному старикашке», который «был в свое время ковбоем и индейским воином», как потащила меня сквозь тернистые дебри своей памяти. Не могу не сказать и того, что никто из персонала мервиллского дома престарелых (который я посетил сразу же после болезни) слыхом не слыхивал ни о каком «Пеппе, Стебе или Терре», как его величала миссис Бар.
Не помогло и упоминание о его славном ковбойском прошлом. Врачи смеялись мне в лицо. Сто одиннадцать лет?! Да ни один из их подопечных не дожил и до ста трех! В конце концов я пришел к убеждению, что они сговорились и решили скрыть от меня все сведения об искомом человеке в силу их неоспоримой ценности. Кроме того, это заведение, как и все ему подобные, было безбожно переполнено, а оживленное передвижение бесчисленных кресел на колесах по коридорам являло серьезную угрозу жизни тех, кто еще мог ходить.
Стоит ли говорить, как я был удивлен, узнав, что такие же учреждения есть в Карвеле, Харкинсвиле и Бардиле. Посетив по очереди эти города, я много говорил со служителями и их питомцами. Истории, рассказанные мне, в большинстве своем достойны отдельной книги каждая. Как-то я беседовал с одним древним стариком, говорившим басом и кутавшимся в пляжный халат. Лишь через полчаса я понял, что передо мной женщина… Мне удалось найти нескольких хрычей, что-то помнивших о своей жизни на Диком Западе. Они весьма охотно повествовали о днях своей юности, но стоило их отвлечь вопросами, касающимися конкретных событий, столь меня интересовавших, начинали клевать носом. Но среди них так и не оказалось ни Пеппа, ни Стеба, ни Терра, ни стоодиннадцатилетнего долгожителя, свидетеля битвы при Литтл Бигхорне.
Вы можете спросить, почему я так упорно верил в существование этого Пеппа, да и вообще в правдивость истории миссис Бар? Отвечу. Я вообще человек импульсивный, в чем, кстати, никогда не раскаивался. Кроме того, собирая коллекцию предметов индейского быта (обошедшуюся мне в несколько тысяч долларов), я проникся жгучим интересом к Старому Доброму Западу. И наконец я до сих пор храню экстренный выпуск газеты «Бисмарк трибюн» (Дакота, 6 июля 1876 года), в котором приводится первый список погибших солдат генерала Кастера. Так вот, в этом списке ЕСТЬ ИМЕНА Пепп, Стеб и Терр. Они, естественно, значатся как убитые, но та же газета признает, что тела многих были страшно изуродованы и это сильно затруднило опознание.
Читать дальше