Андрей Голенищев - В свете алого заката на Талак

– Монстры.

– Что им надо?

– Проверяют на прочность защитное поле.

Ника подняла голову и посмотрела в его лазурные глаза, скрытые тенями и спросила:

– Ты знал, что так случится, поэтому и побежал за автоматами?

Ронни вздохнул и кивнул в знак согласия.

– После смерти будь то игрок или монстр, они теряют накопленную в боях ману или проще говоря, опыт, который переносится нам после победы над врагом. Так мы прокачиваем персонажей. С разницей в том, что монстр умирает навсегда, передавая нам все, что накопил за свою жизнь, а игрок лишь часть, а затем перерождается. – Ронни отвернул голову в сторону и продолжил. – Магическим или каким-либо другим способом во время погодных аномалий из-за переизбытка маны в атмосфере создаются из ничего монстры или просыпаются те, кто скрывался под землей долгие века. В любом случае это приводит к изменениям. Иногда маны так много, что на ровном месте появляются подземелья.

– Выходит мана в этом мире внутри всего?

– Да.

– Тогда почему мы не прокачиваемся, находясь в эпицентре этой аномалии?

– Прокачиваемся.

Ника открыла ИЛС и увидела, как каждые пять секунд полоска ее опыта поднималась на 0.05%.

– В подземельях то же самое?

– В тех, где ранг выше А+

– Значит там можно сидеть и копить уровни?

– Какой смысл от уровней, если твои параметры не будут качаться?

– Я буду делать зарядку и бегать по кругу. Сила и ловкость – больше мне ничего не надо.

– Наверно, это сработает.

Они замолчали. Ника заерзала, сжала губы и прокашлялась:

– Ты интересный, хоть и закрытый. В отца пошел?

– Ты переходишь черту.

– Я просто хочу поговорить. Меня это успокаивает.

– А меня раздражает.

– Я не знаю на кого из родителей больше похожа по характеру. У меня отец, вот, военный, работает в IT подразделении. Guns and Magic – это его проект. Он с самого моего детства мечтал, чтобы его дочка утирала нос любому парню, и я, дабы оправдать его ожидания, даже пообещала вступить в военную академию. Но… эх… завалила вступительный экзамен. Да так блять глупо! Вспоминать стыдно. Я выполнила 98% всех заданий и решила подсмотреть, математическую формулу для последнего уравнения. Привычка выполнять все на 100%, хотя того, что я уже сделала хватило бы для поступления на бюджет. Но нет! Ника не может без приключений! Система само собой распознала, что я обманываю и меня дисквалифицировали. Отец перестал со мной общаться.

Ронни откинулся на стенку внутреннего тента и положил рядом пистолеты пулеметы.

– Может тебе стоит перестать жить ради одобрения отца и пожить для себя?

– Тебе не понять этого, – огрызнулась она. – Моя мать моя ушла из семьи пару лет назад. Мне и слова не сказала. Отец – это все, что у меня осталось. Пускай семью не выбирают, но в наших силах сделать ее лучше. Может здесь смогу добиться того, чтобы отец меня заметил. И все снова станет, как прежде.

– Удачи тебе.

– А ты почему играешь? Или это тоже какой-то секрет?

Ронни опустил голову и посмотрел в пол и спросил у ИИ, что за существа появились снаружи.

– У меня нет информации.

– Не хочешь отвечать? Ну и ладно. Но скажи хоть, если к концу второго глобального обновления ты займешь первое место, знаешь, что попросишь у разработчиков?

– Если бы не знал, не стремился бы быть первым.

– Логично. И что же ты попросишь у них? Деньги, власть? Новый дом на островах?

Ронни цокнул языком, пробарабанил пальцами по коленке и ответил:

– Когда ты задуваешь свечи на день рождение, ты загадываешь желание?

– Конечно.

– А после, рассказываешь всем о нем?

– Нет, тогда оно не сбудется. Блин! А ты хитрый!

– Разговор окончен.

– Подожди давай обсудим…

Ронни отключил шумоизоляцию. Ника тут же перестала слышать сама себя. А за пределами палатки возникали все новые ноты адовой симфонии: то что-то лопнет или засвистит, запульсирует в субконтроктаве, словно магнитные поля сдвигаются, то загудит и запищит на уровне свисткового регистра. В мимолетных затишьях Ронни улавливал еле слышное бормотание монстров на непонятном языке с протяжными словами, состоящими из грубых согласных звуков, а дыхание титанов сливалось с завываниями ветра.

– Как думаешь, что сейчас снаружи происходит? – закричала Ника, надрывая голос.

– Что-то между картинами Айвазовского и Бексиньского, – ответил он в таком же тоне.

Она улыбнулась и кивнула. Он посмотрел на ППШ-41, на грязную ложу, на нарезной ствол, на дульный тормоз и слегка почерневший намушник. Вспомнил всю имеющуюся информацию по данному оружию, вспомнил, как впервые взял его в руки и как отец рассказывал его историю создания. Мозг Ронни противился разговорам, все глубже погружаясь в воспоминания и ностальгию.