Уилл Генри - Золото Маккенны

— Quien es ? [22] Что такое? (исп.). — взволнованно прошептал Маккенна.

— Это Беш, — прорычал Пелон, — Тихо! Слушай. Таков наш условный сигнал на случай появления солдат.

Лай койота донёсся ещё несколько раз, всё ближе к лагерю. Маккенна, как ни был он опытен в искусствах апачей, заново подивился абсолютному правдоподобию лая, доносившегося со скал внизу. Не скажи ему Пелон заранее, даже Маккенна не мог бы сказать, приближались то люди или звери.

И вдруг, внезапно, так что всех на мгновение охватил ужас, из мрака явился Беш и встал в десяти футах от Пелона. Глубоким голосом индейца он сообщил по-испански, что ситуация пока благополучна и что он дал упредительный сигнал, поскольку отсвет костра был заметен на тропе с полдороги, и он не уверен, не видно ли его с Яки-Спринг, где остановились солдаты.

— Эх! Грасиас! — сказал Пелон. — В другой раз дай этим ублюдкам подойти. Ты меня испугал своим чёртовым лаем.

— Лучше это, чем потеря плешивого скальпа, — ответил апаче. — Это солдаты-бизоны, Пелон.

— Что? Цветные? Не верю!

— Дождись утра и погляди сам. Этих чёрных солдат ночью не разглядишь.

Маккенна ухмыльнулся. Глядя на высокого молодого апаче, он не был уверен, что донесение не является лёгкой индейской шуткой, но ему хотелось, чтобы оно было правдой. Ему нравился этот Беш. В нём были черты, которые никак не вязались с его пребыванием в этой шайке. Но Пелон, если и уловил шутку, то не принял её.

— Чёрт, — произнёс он, — это зловещее дело! Знаете, я не люблю этих негров. Белые солдаты смеются над ними, говоря, что те никуда не годятся в драке. Но мой опыт говорит о другом. Они дерутся как черти.

— Если их раздразнить, — согласился Беш, — они очень опасные бойцы. Они не могут кончить бой. Их трудно расшевелить, это верно, но если уж кровь у них разыграется, они тебя убьют. А я думаю, что у этих кровь разгорячённая. Это те самые, что гнали нас с ранчо, где ты взял девушку.

— Дьявол, — выругался Пелон и замолчал.

Беш дал ему поразмыслить минуту, затем неожиданно заявил:

— Со мной пришли белые люди, привести их сюда сразу?

— Что? С тобой белые? Какого чёрта ты не сказал об этом?

— Ты не спросил.

— Ах ты сумасшедший индеец! Я решил, будто ничего не получилось, когда ты явился один из мрака. Играть решил со мной, Беш? Напоминаю тебе — я не игрив.

— Я тоже тебе напоминаю, что у меня обычно всё получается. Пойду и приведу белых. — Апаче помедлил, нахмурившись, — Только вот ещё что, — сказал он. — Я смог набрать троих. Зайбера не оказалось в условленном месте, он послал другого. Этот другой нам подошёл, и мы позволили ему найти ещё двоих. Он это сделал. И вот я привёл трёх вместо пяти, по договору с Маккенной.

— Хесус Мария! — взорвался Пелон.

— Да, и вот ещё что, — продолжал Беш. — Я потерял Лагуну Кэйхилла. Он исчез за дверью той харчевни у реки, мы его так больше и не видели. Мы о нём ничего не узнали бы, если б не этот другой белый, что пришёл вместо Зайбера; он нашёл Мартышку и меня, пока мы ждали в кустах можжевельника, и сказал, будто Лагуна сообщил, что мы хотим его видеть. Говорит он на языке апачей лучше, чем я. Он и поведал нам, что Лагуна украл двух лошадей в Хила-Сити и бежал за реку, в Мексику, с девушкой из харчевни. Вот теперь всё.

— Боже, — взревел Пелон, — это больше чем достаточно! И, между прочим, поздравляю — это самая длинная речь, что я от тебя слышал. Я и не подозревал, что ты знаешь столько слов.

— Спасибо, — мрачно ответил Беш. — Я пошёл за белыми людьми. Их стережёт Мартышка, а с ним я боюсь оставлять их надолго.

— Сантос! — завопил предводитель бандитов — Пошёл!

Когда юный апаче удалился, Пелон повернулся к Малипаи.

— Разведи другой костёр, поменьше, — приказал он, — сделай это под навесом скалы, вон там. Так его отсвет не будет подниматься прямо вверх, и его не станет видно дальше, чем мы это можем себе позволить. Господи, мне нужно выпить кофе, будь там солдаты, бизоны или ещё что!

Глену Маккенне он прорычал:

— Надеюсь, эти белые из Хила-Сити подойдут нам. Мне не нравится, что Зайбер не смог прийти. Я чую что-то неладное.

— Мне кажется, мы все чуем, — вмешалась старуха-скво. — Прежде всего, чертового засиженного мухами Энха, там, рядом с Хачитой. Если этот дурень мимбреньо не зароет падаль к рассвету, я собственной рукой пристрелю его между глаз и опущу в одну яму со стариком.

— Хорошая мысль, — отметил Санчес, молчаливый дезертир-мексиканец. — А я дам тебе два песо за труды.