Фредерик Марриет - Приключения в Америке

Когда прошла первая минута смятения, бросились в погоню за убийцей, но оказалось, что он принял меры предосторожности. Все лошади были выпущены из конюшни, которая, как и другие надворные постройки, а также бар и винный погреб гостиницы, пылала. Пока бостонцы, пользуясь суматохой, тащили кто что мог, а хозяин колотил своих негров, мы поймали лошадей и на рассвете тронулись в путь без всякой потери, кроме золотых часов доктора, вероятно, украденных у него во время сна.

Когда мы уезжали, от техасского Бостона остались только три кучи серого пепла и несколько обгорелых бревен, и я не знаю, был ли когда-нибудь вновь отстроен этот важный город.

Мы находились всего на расстоянии двадцати миль от Красной реки, но этот коротенький переезд оказался самым трудным за все время нашего долгого странствования. Мы пробирались среди болот, лагун и камышей, где наши лошади то и дело проваливались в трясину, так что к полудню, после шестичасовой езды, сделали только двенадцать миль.

На следующее утро мне предстояло расстаться с Габриэлем и Рохом. Они должны были вернуться к команчам и шошонам, я же — ехать к мормонам и, может быть, в Европу.

Думая о предстоящей разлуке, я не мог смеяться шуточкам доктора; я впервые почувствовал, как тесно связывают людей продолжительная совместная жизнь, общие опасности и лишения, и на душе у меня становилось все тоскливее и тоскливее.

Наши спутники-американцы тоже отказались от своего первоначального намерения ехать со мной через Арканзас: узнав по дороге, что на американской стороне Красной реки возникли в последнее время несколько новых городов, они решили попытать там счастье. Мне предстояло, таким образом, проехать тысячу миль одному, верхом, среди людей менее гостеприимных, чем индейцы, подвергаясь всем опасностям пограничной жизни, на окраинах цивилизации.

Отдохнув на сухом бугре, мы тронулись дальше, причем я, Габриэль и Рох немного отстали от наших спутников,

— Подумай, пока еще есть время, — сказал мне Габриэль. — Вернись к шошонам, которые так привязаны к тебе. Зачем искать помощи у белых, от которых не добьешься ничего, кроме подвоха и предательства? После непродолжительной практики шошоны, апачи и команчи сравняются с солдатами любой цивилизованной нации, но среди них ты не найдешь предателей.

Я чувствовал справедливость его слов и в течение четверти часа ничего не отвечал.

— Габриэль, — сказал я наконец, — я зашел слишком далеко, чтобы отступать, и мои планы имеют в виду не мою личную выгоду, а благополучие шошонов и родственных им племен. Я надеюсь увидеть их великой нацией, и во всяком случае ради этого стоит похлопотать.

Мой друг угрюмо покачал головой; он не убедился, но, зная мой характер, чувствовал, что настаивать бесполезно.

Вскоре громкие восклицания доктора дали нам понять, что он увидел реку; мы пришпорили коней и нагнали товарищей. К тому времени мы выбрались из болот и проезжали по пустырю между двумя плантациями хлопка; в конце его протекала Красная река, — не тот прозрачный, ясный поток, который струится по каменистому и песчаному ложу в стране команчей и павниев-пиктов и называется там Западным Колорадо, а мутная, вследствие примеси красной глины оправдывающая свое здешнее название, хотя быстрая река. Мы решили остановиться на ночлег по эту сторону. От встречного негра мы узнали, что эта местность называется Забытая степь, а плантация принадлежит капитану Финну. Последнее сообщение очень обрадовало нас, так как капитан Финн пользовался большой известностью: жизнь его была переполнена самыми необыкновенными приключениями. Мы решили искать у него гостеприимства.

Капитан Финн принял нас с величайшим радушием. Сам испытав много лишений во время своих странствований, он принимал близко к сердцу интересы путешественников. Поручив наших лошадей неграм, он пригласил нас отправиться с ним к «его старухе, которая соберет нам что-нибудь поужинать».

Не мешает заметить, что в западных Штатах муж всегда называет жену старухой, а она его стариком, хотя бы они были молодые люди. Я часто слышал, как мужчина лет двадцати пяти посылал раба за чем-нибудь к своей «старухе». Дети так же величают своих родителей. «Далеко ли до Литл Рок?» — спросил я однажды у маленького карапузика. — «Не знаю», — ответил он, — «спросите у стариков». Проехав несколько ярдов, я встретил и «стариков»; оба были молодые люди, немногим старше двадцати лет.