Макс Брэнд - Ночной всадник

Заметьте, что в душе Стрэнна злоба даже не ночевала. Но он любил борьбу, как юный Аполлон… или чистокровный бультерьер. Джерри боролся уважительно, грамотно, непринужденно и охотно использовал кулаки, ножи и револьверы ради удовольствия своих соперников. В другое время в латах, с золотой цепью и шпорами он стал бы… но зачем об этом думать. Мечи не похожи на револьверы 45-го калибра, а двадцатый век на тринадцатый. Джерри просто опоздал родиться на шестьсот лет. С детства он жаждал битв, как другие дети хотят молока. Теперь же ездил верхом и бросал нож по-мексикански обеими руками, а с короткой дистанции так стрелял из двух револьверов, что специалисты по оружию хватались за сердце.

Однако люди в «Трех „Б“, как вы догадываетесь, не отличались добротой и долготерпением. Приходится только удивляться, почему нашему молодому разрушителю позволяли действовать так долго. Существовало разумное объяснение. Выше в горах жил Мак Стрэнн, траппер-отшельник, ненавидивший в мире все, кроме своего младшего брата, красивого, дикого и веселого Джерри. И Мак Стрэнн любил брата так сильно, как ненавидел все остальное. Невозможно точнее выразить его чувства. Жители „Трех „Б“ не сразу выяснили, как Мак относится к своему брату. После знаменитой вечеринки Джерри в честь Хэллоуина в Бакскине, например, Уильямсон, Меккенни и Рис решили избавиться от беспокойного юноши. Они отправились на охоту за диким мустангом. И трое крепких мужчин поймали и окружили его. Джерри месяц пролежал в постели. Но перед самым концом месяца Мак спустился с гор, пришел в Бакскин и пригласил на площадь Уильямсона, Меккенни и Риса. А когда наступило утро, трое крепких мужчин покинули эту юдоль слез, а Мак вернулся в горы. Его даже не пытались арестовать. Парень обладал дьявольским коварством и заставлял своих жертв атаковать первыми, а затем уничтожал всех подряд, внезапно и безжалостно. После чего снова скрывался в своей норе. Подобное случалось еще раз или два, пока жители «Трех «Б“ уразумели, что лучше не устраивать заговоров против Джерри Стрэнна. Они приняли парня, как люди принимают гнев Божий.

Не следует думать, что Джерри последовал примеру брата и стал отшельником. Когда он выходил развлечься, молодежь толпилась вокруг, потому что Стрэнн платил по всем счетам и самогон перетекал в его глотку, словно вино перед приходом Бахуса. Там, где пировал Джерри, никто не скучал. Поэтому, когда Стрэнн въехал в Браунсвилл, за ним неслась кавалькада. Молва бежала далеко впереди процессии, двери запирались, окна зашторивались, и мужчины затаивались в полумраке, приготовив оружие. Поскольку Браунсвилл лежал на самом дальнем северном конце треугольника, то Джерри редко удостаивал его своим посещением. А ведь давно известно, что люди боятся незнакомого больше, чем известной беды.

Итак, Джерри возглавлял компанию гуляк, отчасти потому, что у всех хватало ума не опережать задиру, отчасти потому, что мало лошадей могло обогнать его гнедого. Словно северный ветер и сам дьявол породили этого коня. Его характер полностью соответствовал характеру Джерри, вероятно, из-за того, что они служили одному хозяину. Кавалькада неслась, грохоча копытами и вздымая облака пыли. Но посередине улицы Джерри крикнул и поднял правую руку, мягко останавливая гнедого. Клубы пыли не спеша покатились дальше. Молодежь собралась вокруг предводителя, ожидая его указаний. Тишину нарушало только ржание коней, да еще мужчины шумно вдыхали запах пота взмыленных лошадей.

— Чья это лошадь? — указал Джерри.

Он остановился напротив отеля О'Брайена, лавки, кузницы и салуна. Возле коновязи стоял черный жеребец. Существуют некоторые люди, несущие отпечаток внутренней силы на своем лице и в выражении глаз. Во времена кризисов толпы следуют за такими людьми, как солдаты за полководцем. С первого взгляда такие люди выделяются среди других. Несомненно, встречаются лошади, достойные своих хозяев. Таков был этот конь. Если бы он брал барьер на скачках, все зрители поднялись бы в едином порыве: «Что это за лошадь?»

Гнедой вовсе не выглядел идеально. Некоторые критики заявили бы, что конь слишком легко и изящно сложен для длительной скачки. Но как человек несет печать своего величия на лице, так и в облике черного жеребца угадывалось что-то царственное. Когда кавалькада с грохотом спускалась вниз по улице, он повернулся с кошачьей грацией и поднял голову, чтобы взглянуть. Его морда и глаза заставили Джерри замереть не хуже нацеленной винтовки. Глядя на гордую голову коня, можно было забыть о его туловище, форма которого порадовала бы скульптора изогнутой шеей и стальными мускулами. Человек замечал лишь характер лошади. В людях подобное качество называется личностью.