Макс Брэнд - Тропа Джексона

Боб тоже поднял голову и зачарованно уставился на Джексона.

Тот встретился с ним взглядом и предложил Джерри:

— Посмотри на его руки.

Это были здоровые руки, с широкими багровыми ладонями; на пальцах виднелись бледные шрамы и следы старых порезов.

— Он начинал на бойне, — объяснил Джексон и еще пристальней взглянул в тусклые глаза Боба. — И до сих пор в душе по-прежнему мясник. — Потом, помолчав, добавил: — Вот и вся моя магия, как сами теперь видите. Просто я умею складывать воедино многие мелкие признаки.

— На словах все просто, — возразил Джерри, — а на деле оказывается не так-то легко. Я это точно знаю. А теперь, парень, расскажи-ка нам о себе. Чем ты промышляешь?

— Магией. — Джексон вновь выставил на всеобщее обозрение свои изящные руки ладонями вверх.

— Морочишь публику со сцены? — уточнил Джерри.

— Нет, подлинной магией, той самой, с помощью которой открываются замки, как висячие, так и те, что устанавливают на сейфах, и делается многое другое из той же оперы. Иногда от скуки развлекаюсь тем, что показываю фокусы на ярмарках. Одно время специализировался на драгоценностях. Было и еще кое-что… Ну, короче говоря, вы с полным правом можете посчитать меня своим в доску. Но основное мое занятие — магия. Никакого нитроглицерина, никакого динамита. Магия — это то, чем можно открыть любую дверь. Как, например, эту, в вагоне.

Славная троица взирала на Джесси с нескрываемой завистью. Наконец Пит нарушил молчание:

— Что ж твоя магия не удержала тебя подальше от чугунки, от того, чтобы не трястись на голых досках товарняка? Какой от нее прок, если ты скитаешься по железным дорогам, как и мы?

— Магия — это уже само по себе награда, — загадочно проговорил Джексон.

— Послушай! — ткнул в него здоровенной ручищей Джерри. — Возьми нас с собой! Давай работать вместе. Идет? Сможешь нас как-нибудь использовать?

Прежде чем ответить, Джексон повернул голову и пристально, в упор, внимательно посмотрел в тусклые глаза Боба.

— Ну? — мягко, но требовательно спросил он.

Боб вспыхнул до бровей.

— Ты же знаешь, по какой я части, — хрипло пробормотал он. — Знаешь, чем я промышляю. Суди сам — нужен я тебе или нет, а мне ты подходишь.

— Что ж, пожалуй, я смогу использовать всех троих для работы, которая у меня сейчас под рукой. Хорошо, беру вас и буду вам регулярно платить жалованье. Подходит?

— Эй! — воскликнул Пит. — Никакой доли в добыче? Только зарплата?

— Да, но неплохая, — заверил Джесси. — Двадцать долларов в день. Устраивает?

— Двадцатка на нос? — недоверчиво осведомился Пит.

— Двадцатка каждому, — подтвердил Джексон.

— А какого вида работа? — полюбопытствовал Джерри.

— Всякий раз, когда вам придется пользоваться фомкой или стеклорезом, вы будете получать дополнительное вознаграждение, — ушел от прямого ответа Джексон. — Пятьдесят баксов за окно и две сотни за дверь. Звучит?

Все трое, как по команде, дружно ухмыльнулись. Потом эта ухмылка расползлась у них до ушей, как у умирающих от голода, которым неожиданно пообещали банкет.

Нииринг продувался всеми ветрами, и только потому в нем можно было жить, ибо вонь от многочисленных стад крупного и мелкого рогатого скота, которые прогоняли через него, тут почти не ощущалась. Он даже значился на картах, но не потому, что представлял интерес в географическом отношении, а потому, что находился в центре обширных ранчо. Их владельцы приезжали в Нииринг на повозках, чтобы сделать здесь сезонные запасы продовольствия, закупить оптом бекон, муку, кофе и всевозможные консервы. Был тут и магазин, где они имели возможность купить седла, упряжь и прочие необходимые для хозяйства вещи. А женщины — приобрести по дешевке платья, вышедшие из моды по меньшей мере пару лет назад. Кроме того, в городке был частный банк, обслуживающий весь район.

Но подлинным его центром считался вовсе не вышеупомянутый магазин, не банк и даже не почта, где стояла печка, привлекающая в зимнее время немногочисленных прохожих обогреться. Сердцем Нииринга, которое наполняло жизнь города живительными соками, являлся отель, а точнее — обеденный зал в нем.

Это был скорее ресторан, нежели столовая, как в большинстве других отелей. А порой больше убежище, чем ресторан.

Ледяные ветры проникали в него через многочисленные щели наспех возведенных стен, словно издеваясь над окнами, завывали в рамах, просачиваясь сильными сквозняками, и тем не менее обеденный зал тогда казался чуть ли не раем, потому что в центре его стояла большая, с округлыми боками, плита, вокруг основания которой проходил металлический прут, наподобие тех, что окружают понизу стойки бара. На нем отдыхали пятки, пока мысы сапог поджаривались от плиты. А вокруг стояли топорной работы кресла с низкими спинками, настолько неподъемно-тяжелые, что по этой причине сломать их было практически невозможно. Кресла стояли там круглый год, так как те же самые люди, которые зимой приходили сюда в поисках тепла, летом наведывались в это заведение, чтобы посидеть в прохладе.