Клифтон Адамс - Красные рельсы

— Вы догадались, верно? — сказал он наконец.

Хитрить было бесполезно. Хозяин похоронного бюро теперь был тоже ни к чему. Конкэннон кивнул:

— Кажется, да.

Полицейский расправил широченные плечи и, казалось, вздохнул.

— Я заметил это еще в «Дни и ночи». Вы тогда были уже близки к правде. Что ж, можем пойти прямо сейчас…

— Куда?

— А разве вы не хотите его видеть? Конкэннон удивился:

— Он что, в Оклахома-Сити?

— В шести кварталах отсюда.

Полицейский подтолкнул Конкэннона плечом, направляя его в толпу. На Гранд-Авеню они свернули на запад и пошли по темной безлюдной улочке.

— С таким везением вам бы в карты играть, — спокойно сказал Боун.

Как раз в эту минуту Конкэннон не считал себя таким уж везучим.

— Почему это? — глуповато спросил он.

— С самого приезда вы шли по краю пропасти. — Боун восхищенно покачал головой, глядя на него. — Если б была на то моя воля, я бы давно уже вас застрелил. А когда вы смогли уйти от Тюрка и Кроя — это была уже настоящая улыбка фортуны!

— Теперь она, кажись, перестала улыбаться, — мрачно заметил Конкэннон.

Когда они добрались до угла Харви-стрит, в руке Боуна заблестел «Кольт».

— Ей-богу, не пойму, зачем вам эта штука, — сказал сержант, сунул руку в карман Конкэннона и вытащил его «тридцать восьмой».

Они молча шли по темной улице. Конкэннон мог только гадать, что его ожидает. Вопросы, занимавшие его до сих пор, утратили всякую важность.

— Вы меня разочаровываете, Боун, — сказал он наконец, чтобы нарушить гнетущее молчание.

Боун посмотрел на него и улыбнулся.

— Я оставался честным целых четыре года. Другие подрабатывали на сутенерах, проститутках и игроках. Но Марвин Боун — никогда. Ни одного цента. — Он засмеялся. — В участке меня терпеть не могли…

— И когда же вы перестали быть честным?

— Когда ставка сделалась достаточно большой. — Он самодовольно вздохнул. — Я умел ждать. И знал, что час мой придет. Вот он и пришел. Сто тысяч долларов! От этого у любого может закружиться голова!

— Сколько человек разделит их между собой?

— Только двое. Он и я. Собственно говоря, вы оказали нам услугу, убив Тюрка и Кроя.

Конкэннону вдруг стало жаль этих двоих. Они затратили столько труда, уже будучи вычеркнутыми из списка…

Они достигли бедных кварталов Харви-стрит. Боун локтем подтолкнул Конкэннона к тропинке, ведущей на пустырь; там, недалеко от дороги, стоял какой-то невзрачный домишко.

— Жилище не из шикарных, верно? — произнес сержант. — Как раз по карману честному полицейскому. — Он подошел к двери и постучал. — Это я, Боун! Я привел Конкэннона.

Наступило напряженное молчание. Конкэннон словно слышал, как по ту сторону двери работает человеческий мозг. Затем раздался тихий невыразительный голос:

— Входите.

Боун повернул ключ в замке и открыл дверь. Когда они вошли, он тут же запер дверь на засов. Внутри было темно, как в подземелье, и слышалось чье-то тяжелое свистящее дыхание. Конкэннон почувствовал, как волосы зашевелились у него на голове.

Наконец Боун чиркнул спинкой и зажег фонарь, висевший над дверью. У противоположной стены на старой походной кровати лежал человек. В руках он держал «Кольт» сорок пятого калибра. Ствол был направлен на Конкэннона и едва заметно дрожал.

— Ты его обезоружил? — спросил он у Боуна.

Тот, улыбаясь, показал в ответ «тридцать восьмой». Человек удовлетворенно кивнул и опустил оружие.

— Ты почти не изменился, Маркус, — сказал он с легкой задумчивой улыбкой.

— А ты изменился, Рэй, — ответил Конкэннон.

Когда-то Рэй Аллард был человеком недюжинной силы; глаза его сияли неизменным весельем, руки и ноги были будто на стальных пружинах. Сейчас он лежал без сил; бледная пересохшая кожа была словно приклеена к черепу, в глазах тускло горел огонек лихорадки.

Боун скрестил руки на груди и прислонился спиной к двери, с интересом наблюдая за встречей двух старых друзей.

— Он сам обо всем догадался, — сказал он Алларду. — Я застал его в тот момент, когда он собирался ехать к Лоусону.

Аллард кивнул и скривил губы в невеселой улыбке.

— Я не сомневался, что ты поймешь, — сказал он Конкэннону. — Что тебя навело на верный путь? Похоронное бюро?

Конкэннон ответил:

— Гробовщик сказал, что церемония проходила с закрытым гробом. А это делается только в тех случаях, когда покойника нельзя показывать людям. — Он отыскал в кармане сигару, отгрыз ее кончик и закурил. — Так кто же был в ящике, Рэй? Миллер, специалист по нитроглицерину?