Джек Шефер - Каньон

Тогда каньон был хорошим местом. Это и сейчас хорошее место. Он лежит в стороне от дорог, прорезающих горы, и городов, оседлавших низины или повисших на склонах холмов. Каньон мало изменился. Он покоится в тиши под тем же небом, и четыре времени года проходят над ним той же бесконечной чередой.

Сиу и их союзники из других племен не вошли в каньон, когда отступали в эти холмы от теснившего их белого человека. Каньон оказался бы ловушкой, где их настиг бы прицельный огонь любого врага, какой бы ни появился.

Не потревожили его и нахлынувшие затем в горы рудокопы. Тут не видно нанесенных ими ужасных шрамов: ни разрытой земли, ни взорванных скал. Ни внизу, ни вверху, где поток легкодоступен, не обнаружилось следов золота, и рудокопы прошли мимо.

Сейчас там нет бизонов. Последних давно истребили охотники, добывавшие шкуры. Белые охотники, которые изничтожили на равнинах стада в мириады голов ради одних только шкур, оставив туши гнить на месте. Они последовали за остатками стад в горы и расстреляли бизонов, что были в каньоне, стоя на выступе скалы, просто из развлечения, и даже шкур не взяли, поскольку те не стоили того, чтобы ради них спускаться по обрыву, да еще на веревках и с помощью многих людей.

Вытянутый, затупленный по углам треугольник каньона выдержал. Его четкие очертания хорошо видны с выступа скалы, куда поднимаются или откуда спускаются не замеченные охотниками углубления на отвесной стене. Это доброе место. Сквозь ореол переливающегося всеми цветами радуги тумана поток низвергается в озерцо и течет, холодный и прозрачный, к расщелине в дальнем конце каньона. Укрытые высокими утесами деревья собрались вместе, образовав рощицы. Вдоль потока пышно разрослась бузина, попадается и осина. Среди торчащих из земли камней помахивают длинными колючими ветками кусты ягод. Доброе место для человека, чьи запросы просты, для человека, который похож на своих сотоварищей и все же непохож, который хочет жить отдельно от них, потому что иначе видит цель того краткого таинства, что принадлежит ему… Сюда прибыли Медвежонок и Пятнистая Черепаха.

Они пришли, они стоят на выступе скалы, откуда углубления ведут вниз. Идя за пятнистым пони, который много дней на всем долгом пути тянул волокушу с их пожитками, они обрели свободу гор и равнин. Они сворачивают вещи в узел, в шкуру от жилища, обвязав веревкой, собираясь спускать их с уступа на уступ. Другой веревкой он обвязывает жену вокруг пояса, чтобы она могла тоже спуститься таким путем, и держит другой конец силой рук, обеспечивая ее безопасность…

Он помогал ей ставить жилище. Она женщина и не станет ничем заниматься, покуда не возведено и не готово для ночлега ее жилище. Он срубил новые колья, длинные и крепкие, потому что у них будет большое жилище. Прочно укрепили их, придав форму конуса, который был не совсем конусом. С западной стороны, напротив входа, шесты всегда ставятся с меньшим наклоном, прямее, чем другие, чтобы могли выдерживать напор остальных и устоять против ветров, которые на равнине всегда сильнее с этой стороны. Натянули и прочно закрепили шкуры. Но она не допустила его к внутреннему убранству жилища. Право женщины — разложить по своему усмотрению вещи, в той мере, как позволяет обычай племени. Она даже не позволила ему развести костер. Право женщины — развести очаг, на котором будет готовиться пища, который будет обогревать жилище.

Он наблюдал за тем, как она носилась, закрепляя более мягкую внутреннюю обивку, выбегала и возвращалась обратно или, поджав губы, размышляла, куда поместить то, повесить это. Она не красавица, но ее лицо согрето мудростью и пониманием, и она очень женственна и ему кажется прекрасной. Он наблюдал за ней, и его легкие наполнились чистым воздухом каньона. Он повернулся и пошел по берегу потока. Там, где поток замедлял бег, образуя неглубокие затончики, в прозрачной воде по-прежнему сновали рыбки. Если не жадничать, в потоке у него всегда будет водиться рыба.

В кустах, окружавших озерцо, где купались бизоны, виднелось много следов. А подальше, вниз по течению, где растут самые лучшие травы, паслись и сами бизоны. Он сосчитал их. Старый бык, что был прежде молодым быком; молодой бык, прежний годовичок; две старые коровы да одна молодая — прежняя годовалая телка; пять телят, что тогда были маленькие, а теперь годовички; четыре новых теленка, маленьких и резвых, донимали матерей, требуя молока. Всего тринадцать. Все, какие оставались в каньоне, когда он ушел отсюда, кроме двух старых коров. Те были очень уж стары. Видно, зима оказалась для них чересчур тяжелой и длинной. И все же вокруг скакали на негнущихся ножках, резвясь и бодаясь, четыре теленка. Одного принесла молодая корова; первый не очень крупный, но дальше пойдет лучше. Другого — одна из старых. А у второй старой коровы было два. У той же самой. Очень хорошая корова.