Павел Давыденко - Матриархия (СИ)

Бетонная дорожка, крыльцо, ступеньки. Уже с порога меня окутал тяжелый, медный запах.

Пот на спине и шее похолодел. На ногах теперь будто гири, шагу не ступишь. Пульс выдалбливал виски изнутри, а горло уже шероховатое, будто наждаком терли.

- Юр? Ау, чо там у тебя?

Сначала тишина в ответ. Потом показался Юрец - в футболке, заляпанной кетчупом. И на лбу тоже соус.

Но запах никуда не делся - кетчуп так не пахнет, - так что я от греха подальше отступил назад. Юрцу уже двадцать три, он живет с родителями, и до сих пор девственник - отношений у него никогда не было.

Достаточно предпосылок, чтобы спятить?

- Привет, - Юрец провел ладонью по лицу. - Что происходит? - голосок слабый, дрожит.

Какие-то шорохи, треск. Тут же картина возникла: мама Юрца, тетя Люда, ползет в куширях - вся в крови. Папа клокочет с ножом в горле.

Сам Юрец в бордовых перчатках. Из той же оперы, что и «кетчуп». Штаны в промежности темные, губы и брови прыгают, как под напряжением.

- Что... Ч-ч-тчт... - заикался он. Я скосил взгляд. Можно подхватить эту деревяшку, в крайнем случае, черенок от лопаты.

- Что там с твоими родителями? - прозвучало со стороны. Я не сразу понял, что это мой голос.

И что кто это там шебуршит сбоку, в огороде? В самом деле - раненная тетя Люда? Собаки ведь у Юрца нет.

Раздался гортанный крик.

- ОСТОРОЖНО! - вскрикнул Юрец. Я инстинктивно метнулся вперед, к палке.

Через огород к нам бежала соседка, Ленка. Мы с Юрцом помню, подсматривали, когда она купалась в летнем душе. Ничего толком не увидели, но я хорошо запомнил гамму чувств: стыд, интерес и возбуждение.

Мне тогда было лет тринадцать, Юрцу чуть больше. Получается, что Ленке этой сейчас уже за тридцать. У нее и муж есть, вроде.

Идет к нам, в развевающемся халате. С сырыми как после душа, растрепанными волосами. Лицо обескровлено, взгляд пустой.

В полах халата мелькала грудь. И белый, чуть тронутый жирком живот.

- Что за... - успел спросить я. Она размахнулась и отвесила Юрцу пощечину. Точнее не так: она прочертила ногтями четыре борозды у него в щеке и те тут же закровоточили.

- Эй! Ты упала что ли?! - вскрикнул я. Соседка бросила на меня взгляд.

Меня будто холодом обдало, несмотря на потные ладони. Юрец поднял кулачки в комичной стойке. Всклокоченный, потный. Баба ни слова не говорит, только буравит его взглядом и дышит, раздувая ноздри.

- Что случилось? - выдавил я, облизывая губы. Может, Юрец убил родителей, а потом еще и соседку изнасиловал? - Лена? Так тебя зовут?

Она зарычала и прыгнула на Юрца. Он взвизгнул и стал тузить ее кулаками. Соседка действовала споро и уверено, как будто всю жизнь провела за борьбой в нижнем партере.

Я сначала подумал, что может быть это даже розыгрыш. Скрытые камеры, мало ли.

Но когда Юрец заверещал от боли, я кинулся оттаскивать соседку. Вцепился в нее одной рукой, потянул, и Лена глянула на меня все тем же пустым взглядом. А потом подняла верхнюю губу и зарычала В промежутками меж зубами я увидел кровь с пеной.

Мочевой пузырь тут же задрожал, протестуя против такого зрелища.

Лена буравила меня взглядом, раздувая ноздри. Юрец клокотал: она сдавливала ему горло пальцами. Ногти впились в кожу вокруг кадыка, проступила алые капли.

- Отпусти его, тварь!

Соседка продолжала рычать. Встала, и одна грудь вывалилась из халата. Большая, чуть отвислая, с пупырышками. Утро-то прохладное.

Лена выставила вперед скрюченные пальцы с обломанным маникюром и поперла на меня. Сделала выпад пастью, как оскалившаяся собака. Я отпрыгнул в сторону, и железка изгороди чирканула по макушке.

Ручеек обжигающей боли сбежал по позвоночнику.

Соседка опрокинула меня. Мы перевалились через изгородь кульбитом, так что сверху оказался я, и девушка вгрызлась мне в предплечье.

Самые сильные мышцы в организме человека - челюстные. Факт.

Пнул соседку ногой в живот. На белесой коже отпечатался протектор подошвы. Краем сознания похвалил себя, за кеды, а то пришел бы в шлепках.

Я вмазал ей кулаком в нос. Соседка оторвалась от моего предплечья вместе с лоскутом кожи. Хлынула кровь, но боли почему-то не было.

Она встала быстро, как кошка. Пантера чертова. И шипит. Слюни блестят на губах, из ноздри стекает струйка крови.

Я подхватил палку. Удар пришелся соседке точно в скулу. Сейчас Лена не была для меня женщиной или там человеком даже, просто - опасная тварь.

Чтоб не упасть, соседка сграбастала живую изгородь. Виноград захрустел, зашелестели сухие листья, а я послал еще один удар вдогонку: специально метил в уже поврежденное место.