Павел Давыденко - Матриархия (СИ)

Даже не поверил, когда ступни попали в край крыши.

Шифер заскрипел, принимая подошвы. Еще пара движений натруженных до красноты руками, и я на крыше Колькиного дома. Внизу как пираньи, бродят женщины.

Я помахал рукой. Юрец показал большой палец, Оля махнула в ответ. И как-то быстро слишком руку опустила.

- СЛЕДУЮЩИЙ! - проорал я во всю глотку.

Полез Юрец. Он дрожал как лист на ветру, но преодолел «канатную дорогу» быстрее меня. Только с тем, чтоб перелезть на крышу у него возникли проблемы, но я его поддержал и втянул буквально.

И вот мы уже вдвоем, а хищницы внизу шипят, рычат и чуть ли не челюстями клацают.

Рифат с Олей переговариваются. У Оли лицо бледное, она смотрит вроде бы на меня, но как будто сквозь пространство.

Потом я вижу, как из проема - того самого, из которого мы убрали лестницу - показалась рука. Как паук, с белесо-синюшными лапами.

Кисть, пальцы. Вторая рука. И голову видно теперь.

- Там... СЗАДИ! - заорал я. Рифат развернулся, оттолкнул Олю. Она снова начала грызть ногти, к самому краю «борта» прижалась. Рифат прицелился в проем: вспышка, вспышка.

В ухе стрельнуло.

Я замахал Оле, чтоб она лезла. Она потыкала пальчиком в сторону Рифата и состроила рожицу.

- Лезь! - гаркнул я. И тогда она полезла, а Рифат по недавнему примеру Юрки, швырял вниз кирпичи.

Одна из рук схватила его за ногу и дернула. Рифат взмахнул руками. Винтовка вылетела, перевернулась в воздухе и упала, подняв облако пыли.

Рифат грохнулся.

Из проема показалась лысоватая, голова той самой бабки. Я только сейчас заметил, что сквозь жиденькие патлы на черепе, проглядывают коричневые пятна.

Бабка зарычала и прыгнула. Рифат вцепился в дряблое горло, а старуха скалила зубы, как горилла, сжимая его шею. Оля закусив губу, метнулась к винтовке. Прицелилась.

Ничего.

Она тоже забыла.

- Предохранитель! - закричал Юрец. И я тоже подхватил, но почему-то не услышал собственного голоса.

А потом понял, что он какой-то... чужой. Слишком хриплый.

У Оли дрожали руки, да и вообще ружье было слишком тяжело для нее.

Рифат никак не мог справиться с бабкой. А в дыру уже заглядывали новые головы. Неизвестно, каким образом женщины смогли забраться на крышу без лестницы. Встали друг дружке на плечи?

Рифат оторвал от себя бабку, свободной рукой что-то нашаривая возле себя, а старуха царапала когтями его предплечье, а другой клешней сминала лицо Рифата, как газету.

Женщины все прибывали, как вода в пробоину. С серыми лицами, в грязи, с размазанным макияжем, с валиками бигуди в спутанных волосах. Телки-подростки, на вид не старше Оли.

Старуха занесла над Рифатом половинку кирпича. Вот он уже идет вниз, удар в висок...

Эпизод мелькнул и медленно таял, таял.

Лысоватая голова взорвалась как арбуз. Глаза с верерочками нервов разлетелись в стороны. Осколки кости. Желтовато-бордовые ошметки, брызги. Оля завизжала, прикрываясь руками, винтовку выронила. Вверх поплыли сизые завитки дыма.

В волосах у Оли сосульками поблескивает гадость. Рифат кричит, чтоб Оля лезла, а она все смотрит на поверженную старуху: из шеи торчат фиолетовые трубочки, из них толчками вытекает кровь. Кирпичи, лаги, канат - все в дряни.

Наверняка я видеть не могу, но откуда-то знаю.

Оля лезет по канату, Рифат подхватил «Соболя» и шмаляет по головам - те уже кишат в проеме.

Он как-то так стрельнул, что к нам на крышу упала железка. Я пригляделся к ней: часть заколки.

Оля ползла медленно. Вот уже одна фигура вылезла из дырки на крышу, пока Рифат перезаряжал оружие. Я что-то кричал и подпрыгивал, не боясь скатиться с крыши. Это самое дерьмовое, видеть, как к товарищам подбирается смерть, и ничего не делать. Но как им помочь?

Я придумать способ не мог. Поэтому просто твердил про себя какую-то скороговорку, вроде молитвы.

И конечно, сжимал канат, чтоб он не дай бог не соскользнул, потому как держалась скобка на добром слове. Удивительно, как это мы с Юрцом смогли перебраться на эту крышу. Может, само провидение так распорядилось?

Дурацкие, беспомощные мысли.

Скоба заскрежетала, кусая трубу. Юрец вцепился в канат, потом вдавил скобку ногой. Я тоже держал канат, а Оля двигалась, замирая от ужаса.

Рифата одолевали сучки. Он стрелял и влажно трещали разламываемые кости, опять летели ошметки и густые капли крови.

Олю мы подхватили. Она обвила мне шею и в мозгу вновь всплыла Аня. Как мы планировали семью, так - в шутку, - что когда-нибудь пожениемся и у нас будут дети. И я еще тогда подумал, что моя дочка будет вот так же обнимать меня за шею, когда я буду брать ее на руки. Почему-то я был уверен, что у меня родится дочь.