Олег Быстров - Зрячий (СИ)

Наша пара продвигалась сквозь праздничную толпу, словно ледокол и ведомое судно через поле ледяных торосов. Будто возвращались в тихую гавань из длительного плавания, пережив бури, шторма, нападение пиратов и еще бог весть какие жуткие приключения.

Сюртук Серого был изодран в клочья, яркий шейный платок сбился набок, но смешной котелок незыблемо держался на кудлатой, гордо поднятой голове, а бакенбарды воинственно топорщились в разные стороны. Я двигался в кильватере его грузной фигуры и выглядел не менее потрепанным. Да еще во время бега по кустам успел расцарапать себе лицо и руки. По счастью, на нас мало обращали внимания. Толпа жила своей жизнью, лишь иногда я ловил на себе чей-то удивленный взгляд.

Другое дело – постовой: пузатенький коротышка в выглаженном синем мундире, с вислыми усами и значительным лицом человека, всю жизнь посвятившего службе. Он-то сразу приметил двух странных субъектов самой непрезентабельной наружности, слоняющихся среди чистой публики. С решительным видом полицейский двинулся к нам.

Специальный агент перехватил его, не дав произнести грозное «Документики!», сунул под нос удостоверение и повел в сторону парапета. Выражение лица служивого из подозрительного быстро превращалось в почтительное. Серый втолковывал, что нам нужно, тот понимающе кивал, и я подумал было, что сейчас всё наконец устроится, когда что-то в толпе привлекло мое внимание. Мелькнуло, зацепило взгляд и тут же исчезло. Пока т а йник и полицейский договаривались, я шарил глазами, пытаясь найти в суете праздных людей причину своей тревоги. И увидел...

Знакомая бандана вынырнула из-за голов и плеч и тут же скрылась, потом еще раз, уже ближе. Человек двигался к нам в потоке праздной публики. Я стоял за спиной агента, тот продолжал беседовать с постовым. Вокруг нас образовалось пустое пространство: слева в двух шагах находился каменный парапет, справа, в нескольких метрах, – живой людской поток.

Я потянулся к плечу Серого, желая привлечь его внимание, и в тот же миг человек в бандане сделал резкое движение. В нашу сторону полетел, вращаясь и оставляя в воздухе дымный след, блестящий предмет.

Он приземлился в нескольких метрах, подпрыгнул от удара об землю раз и другой и подкатился прямо к постовому. У него под ногами лежала самодельная бомба – продолговатый цилиндр, многократно обмотанный клейкой лентой, с дымящимся запалом, вставленным с одной стороны.

Я остолбенел, не в силах вымолвить ни слова, но полицейский с неожиданной для его фигуры резвостью наклонился и подхватил бомбу. Он начал поворачиваться в сторону реки, намереваясь, как видно, бросить страшный снаряд за толстый каменный парапет, в воду...

Секунды растянулись на часы. Я видел, как постовой отводит руку с дымящейся бомбой... Широко размахивается, вот сейчас бросит... Как Серый с исказившимся лицом выхватывает из-под изорванного сюртука свой чудовищный револьвер и вскидывает руку...

Яркая вспышка ослепила, не спас даже свет фонарей. Тугой хлопок больно ударил по барабанным перепонкам, и тут же стена плотного горячего воздуха сбила с ног, подбросила и со всего маху приложила о брусчатку набережной. Пыль и едкий дым затянули всё вокруг...

Какое-то время я провалялся на камнях, не в силах понять, где нахожусь и что со мной произошло. Потом ветерок с реки отнес дым в сторону, и я увидел: от бедняги постового осталось обожженное тело без правой руки и со страшной черной маской вместо лица. Синий мундир, еще недавно отутюженный, такой парадный и праздничный, превратился в дымящиеся лохмотья.

Судя по всему, бомба взорвалась либо в руке служивого, либо только-только покинув ладонь. Но его плотное тело стало своеобразной преградой на пути взрывной волны, и специальному агенту досталось уже меньше – он слабо шевелился на земле, загребая руками. Грузное его тело, в свою очередь, прикрыло меня...

На набережной началась паника: сквозь звон в ушах я слышал женский визг, топот ног и перестук каблуков. Кто-то хрипло ругался, кто-то взывал о помощи. Люди бестолково метались по аллее, лишь некоторые сообразили броситься наутек. Мостовая была усеяна оброненными во время бегства зонтиками, сумочками, еще какой-то мелочью.

И в совершенном одиночестве, посреди всего этого сумасшествия стоял убийца в ненавистной бандане и традиционной кожаной жилетке. Он не бежал и не прятался, бандит считал, что мы с агентом, оглушенные взрывом, легкая добыча, и намеревался довести начатое до конца. И возился с кресалом, намереваясь поджечь фитиль второй бомбы, зажатой в руке.