Сердце Шивы (СИ)

Значение имело то, что этот парень уже очень долго спал вполглаза, да ещё столько же ему предстоит. Выдержать такое человек может с трудом. Пусть Джек был не совсем обычным человеком, но когда-то усталость возьмёт своё. И по некоторым признакам Хэнк видел, что этот момент уже близок. Скоро он уснёт, и тогда настанет момент для того, кто хочет завладеть камнем.

Джек это тоже понимал. Он боролся изо всех сил. Билет в общий вагон был куплен именно поэтому: больше глаз, меньше шансов прирезать спящего и залезть к нему в карман. И поэтому он так злился, видя Пирса на скамейке напротив. Хэнк не стал его нервировать, вытянул длинные ноги в проход, надвинул на нос широкополую шляпу и сделал вид, что дремлет, не забывая краем глаза наблюдать за русским.

Должно быть, тот всё же чувствовал наблюдение, потому что так и не позволил себе забыться глубоким сном. Проваливался в дрему на несколько минут, потом снова вздёргивался, тёр покрасневшие глаза, широкую горбинку на переносице, садился прямо или нарочно принимал какую-нибудь неудобную позу. То, как он боролся, вызывало уважение. Но бесконечно так продолжаться точно не могло.

Сам Хэнк позволил себе поспать днём, пока пассажиры в вагоне бодрствовали.

С обедом вышла незадача. На индийской железной дороге было забавное правило: обед можно было заказать на одной станции, приносили его на другой, посуду забирали на третьей. И момент, когда еду заказывали, Пирс благополучно проспал, очнувшись, когда счастливчики уже ели. Что ж, придётся попоститься, ему не привыкать!

Бросив взгляд на русского, он заметил, что тот также ничего не ел. Тоже проспал, или просто опасается, что ему подсунут отравы или снотворного? Железный парень! Как он ещё держится?

Поезд прибыл к месту назначения ближе к вечеру. Штольман, уже находившийся в состоянии какого-то сомнамбулизма, тяжело поднялся с жёсткой скамьи и двинулся на выход, слегка пошатываясь. Кажется, момент, которого Хэнк ждал вторые сутки, должен был вот-вот наступить. Он также ничего не сказал, просто пошёл следом – до того же самого оборотистого малого, который сдавал внаём повозки, лошадей и слонов.

Русский купил повозку. Кажется, он не был уверен, что удержится верхом. Повозка была кошмарная: просто дощатый настил поверх двух колёс без рессор. И лошадка тоже не из диких мустангов. Управиться с ней труда не составит.

Хэнк невозмутимо залез на место возницы и разобрал поводья. Русский смерил его взглядом, достал из кармана револьвер, проверил барабан – всё это тоже молча. Пирс пожал плечами. На самом деле он не был таким уж неразговорчивым, напротив, при необходимости мог вынести мозг не только пулей. Но сейчас такой необходимости не было. Русский и без того на пределе- еще пристрелит!

Когда останавливаться на ночлег, Хэнк тоже решил сам. Джек не стал спорить, всё также молча устроился, опираясь на какую-то суковатую корягу, которая немилосердно давила ему спину, не позволяя устроиться с комфортом и уснуть – и тут же уснул на этой коряге, как на самой мягкой перине.

Пока было светло, Пирс набрал побольше хвороста, стараясь не отходить далеко от бивака и всё время держа русского в поле зрения.

Вскипятил воды, сварил кофе, погрыз сухарь, отыскавшийся в мешке. Штольман всё спал.

Хэнк приблизился к спящему и аккуратно потянул его вниз, заставляя сползти с коряги – всё равно это не имело ни малейшего смысла. Почему-то он был уверен, что Джек не проснётся и не схватится за револьвер. Нет у него сейчас такой возможности. И до завтра вряд ли будет. Свой мешок он сунул русскому под голову.

Утром Хэнк снова сварил кофе, потом подошёл к Джеку и несколько раз попинал его сапоги. Кажется, Штольман всё же успел немного отдохнуть, так как проснулся мгновенно, вскидываясь и хватаясь за револьвер прежде, чем успел разлепить глаза. Пирс усмехнулся ему и протянул дымящуюся кружку. Русский кружку не принял, вместо этого демонстративно полез проверять карман. Хэнк пожал плечами.

Обнаружив, что рубин на месте, Штольман, кажется, смутился. Посмотрел виновато, кружку взял и медленно отпил. Сухари и кофе – прекрасная штука! Когда нет ничего другого.

Завтракали в молчании. Потом Хэнк потянулся, хрустнув суставами, и сказал, не глядя на русского:

- У того, кто в тебя стрелял, остаётся только сегодняшний день. И ещё одна ночь. Как думаешь, что он предпримет?

Русский дёрнул головой, словно был чем-то недоволён, потом поднял глаза на собеседника: