Почему я ненавижу фанфики (СИ)

— Прости. Он сам притащился, я не звал.

— Ничего. Он прав.

Я проверил телефон в кармане. Теперь пекло даже сквозь ткань. Чертово любопытство.

— Если всё разрешится… — напоследок сказал Никита, — или не разрешится, я буду рядом, ага?

Подняв на него глаза, я увидел странное — едва заметный налёт страха. Как будто я мог сказать человеку, который буквально спас меня, что-то вроде «иди нахрен, окда». Наверное, игра в суровость этой ночью перешла все мыслимые и немыслимые границы.

— Даже не сомневайся, — ответил я, в порыве теплых чувств слегка приобняв его.

Никита выглядел обалдевшим и едва не выронил изо рта леденец. Было чем гордиться — ввести в замешательство «плохого парня» многого стоит, а?

Дома меня пропилили в три пилы — мама, папа и Ньютон, орущий, как сотня пьяных Бачелли.

Таких моральных пиздюлей я не отхватывал никогда, потому что никогда себя так не вел. Впрочем, с оглядкой на безропотность и безучастное принятие, процесс запила прошел быстро и я отделался малой кровью — оказался урезан в свободных средствах на ближайший месяц.

Печаль была средней степени тяжести, я получал стипендию и на всякую побочную херню её вполне хватало.

— В последнее время ты сам не свой, — холодно заметила мама, под конец ритуального наказания скармливая вопящему на ультрачастотах попугаю горсть успокоительного изюма.

Ария «Добрый-вечер-вечер-добрый, добрый-добрый, вечер-вечер!» в исполнении раззадоренного громкими голосами Ньютона — тот ещё цирк, я даже слегка развеселился.

— Прости, мам. Исправлюсь.

Объясняться просто не было сил, как и оправдываться.

Она лишь понимающе вздохнула в ответ на мой пустой взгляд.

— Есть хочешь?

— Нет, я… в себя бы сначала прийти.

Полумрак родной комнаты показался самым уютным на свете, и я забился в угол между шкафом и постелью, закутавшись в одеяло.

Всё. Для решения задачи оставалось меньше сорока часов, и я собирался провести их, как последний идиот, взглядом выпиливая дыру в корпусе смартфона.

На телефоне, бережно хранившем Данины переживания, сошелся центр моего мира. Я уже не знал, что хуже — читать и жалеть, что сдался, или не читать, а потом жалеть ещё сильнее, что ступил. Итог зависел только от написанного, а я, к сожалению, экстрасенсом не был.

Ко всему хорошему, меня обуревали боязни самого разного характера. Целый водоворот, начиная от страха сделать очередную глупость, заканчивая страхом на что-то решиться.

Да, я вел себя как полный придурок. Это было легко понять и принять, но не исправить. Как такое исправишь после всего сказанного? Черт возьми…

Я потянулся к телефону. Разблокировал, уронил взгляд на зеленую иконку — двенадцать сообщений.

Хорошо, представим. Представим, что я проникнусь тем, что он там понастрочил.

И что дальше-то, а? Типа… «Прости, Костя, я думал, что мы будем вместе, но не могу подвести дедушку, мне очень жаль…» и всё в этом духе на двенадцать посланий.

Прочитать — и дело с концом. И можно гнить дальше, только уже не ощущая этой гадкой, мерзкой, несносной тревоги. Всё же просто, проще простого.

Тут-то, наконец, я понял, что со мной происходило. Того, что Даня мог принять решение в мою пользу я боялся не меньше, чем обратного.

С приходом осознания придавило так, что не выдохнуть и не вдохнуть.

Его выбор — вот что было значимым, но что бы он ни решил, я оказывался проблемой. Если остаться, то придется перекраивать свою судьбу, чуть ли не бросаться в пропасть, мириться со всем, что преподнесет жизнь здесь в дальнейшем.

Если уехать — то разорвать связь навсегда. Как показал прошлый день… невыносимо больно.

Я закрыл глаза в надежде, что привыкший к поискам истины мозг сам подкинет ответ.

Но мне представился Данька. Что с ним творится сейчас, чем он занят? Забирает документы из универа, собирает вещи, ворочается или, может быть, спит, как убитый?

В задачке было две неизвестных переменных. И все знают, чем это заканчивается, если нет дополнительных условий. Чертовым подбором.

Этим я и занимался — подбирал. А время шло.

Время играло против нас.

Каким-то образом мне удавалось оттягивать этот момент почти весь день. Я переделал всё, что откладывал на потом — залез в каждый угол комнаты, перевернул шкафы вверх дном, даже приготовил что-то съедобное в качестве извинений за ночные гулянки.

Пробовал читать, но глаза лишь бессмысленно скользили по строчкам. Об учебе, само собой, не было и речи.