Почему я ненавижу фанфики (СИ)

— Это — логово дрочера, — предсказуемо сказал Данька, ткнув пальцем в кровать.

— Еще лет шесть назад руку сточил до костей.

— А где плакатики? Сувенирчики? Или верстак хотя бы, ты же любишь колупаться в технике?

Я кивнул на нижние ящики шкафа.

— Всё попрятано. Недавно паяльную станцию у мамы отбивал с таким боем, что теперь всё на замки закрыто.

— Не терпится с ней познакомиться.

Он сел на край кровати. Смотрелся непривычно — весь такой элитный, глянцевый, да ещё и в родной домашней обстановке.

А у меня от температуры потихоньку мозг норовил вытечь через ухо. Да и волнительно как-то было, если честно. В свою крепость я впускал только избранных.

— Как там синяк?

Я приподнял футболку, демонстрируя свой фонарь.

— Ничего нового. Как ты и говорил, синюшное пятно.

— Тебе нехорошо? Можешь лечь, если устал.

— Я уже два дня пластом лежу, надоело. Главное, чтобы ты не заразился.

— А пусть и так. Время твоего отсутствия я тоже пролежу на больничном.

— Так вот какой был план?

Данька рассмеялся.

— Я… рад. Не люблю ходить в гости, но побывать у тебя всё равно, что узнать немного получше. И да, я снова убедился, что ты страшный зануда. Но логово дрочера — это зачет.

— Кстати о зачетах, ты курсач-то начал?

Новиков виновато поджал нижнюю губу и состроил моську.

— Нет. Но ты же мне поможешь?

— Куда я денусь, скажи на милость?

— И да, ты мне девственность задолжал.

Я вздрогнул. Голова варила плохо, а потому воспринял эту фразу в самом прямом смысле из всех существующих прямых смыслов.

Но, благо, от ответа меня спасло явление её величества. Мама тихо стукнула дважды, приоткрыла дверь и уставилась на Даньку, рассевшегося в расслабленной позе на моей постели — думаю, с точки зрения женщины он был роскошен, прямо-таки принц на белых простынях, короны не хватает…

Мысль о короне заставила меня покраснеть и я закашлялся, прикрыв лицо ладонью.

— Добрый вечер, Анна Михайловна, — поздоровался Данька, врубив на полную катушку машину неотразимости и генерируя феромоны с такой скоростью, что воздух вокруг чуть не превратился в желе.

— Добрый, — отозвалась мама, продолжая разглядывать его в свой подозритель. Но я-то видел, я чувствовал, Данька уже покинул зону риска и верными шагами двигался к победе. — Это ты Даниил, который самый классный чел в мире?

Я снова покраснел, расслышав Данькин смешок — чует моё сердце, эта фраза долго будет темой для шуток. Меня угораздило её произнести где-то год назад, когда мы начали сближаться. Я часто делился с семьей впечатлениями, о чем потихоньку начинал жалеть этим вечером знакомств.

— О, я просто скромно надеюсь на это, — Данька встал и подошел поближе. — Это вы самая классная и молодая мама в мире?

Всё. Это был второй зачет за вечер — мама поплыла по дверному косяку, готовая на всё, даже приготовить ужин и помыть за нами посуду. Пока я тихо офигевал от способности моего друга очаровывать всех за считанные мгновения, они перекинулись стандартной информацией — чем занимаешься, где планируешь работать и тэ-дэ.

— Приходи почаще, Данечка, — уходя, сказала она, от чего я просто выпал в пространственный коагулят.

Ни одна девушка не получала таких предложений, даже Дашка, хотя та в первую встречу расстаралась на полную катушку.

— Серьезно, «самый классный чел в мире»? — на грани истерики прошептал Данька, прикрывая за мамой дверь.

— Я был молод и глуп, — беззлобно огрызнулся я. — И я ещё не знал, каков ты на самом деле.

Короче говоря, знакомство с родителями прошло как по маслу. Правда, меня страшно беспокоил вопрос, как они отнесутся к тому, что мы с Данькой как бы… вместе?

Но говорить им об этом было рановато, так что вопрос на время отпал сам собой.

Неделя тянулась ужасно медленно. Я страдал от скуки, так как делать ничего не хотелось. За компом долго не сиделось, не паялось, не читалось, а в мозгах творилась вакханалия.

И ещё я скучал по Даньке.

Это действительно оказался полезный опыт — я сам удивился, насколько привык к его присутствию рядом. И то, как сильно мне его не хватает, дало почему-то по самолюбию.

— Добрый вечер, — завел свою волынку Ньютон, когда утром, оставшись один, я приперся на кухню, чтобы набадяжить себе что-нибудь горячее. Зеркальная поверхность шкафа-пенала изобразила сонное опухшее нечто с эпическим черным кустом на голове. С одного плеча футболка свалилась и я, шмыгнув носом, подтянул её на место.