Михаил Певцов - Путешествие в Кашгарию и Кун-Лунь

В таких примитивных жилищах проводят таглыки все лето с женами, детьми и с необходимым домашним скарбом, меняя их [эти жилища] всякий раз с перемещением стад на другие пастбища. Спустившись осенью с гор в свои селения, они по вытравлении скотом соседних пастбищ бывают вынуждены угонять далеко от них стада и проживать временно на этих отдаленных от селений пастбищах в таких же пещерных жилищах, как и летом в горах Кун-луня.

Таглыки, как выше сказано, пасут стада овец, принадлежащие жителям оазисов, но имеют немного и своего скота: лошадей, ослов, коров и больше всего овец. За пастьбу чужих стад горцы получают с владельцев весеннюю шерсть и половину собранного масла, а другая вместе с летней шерстью поступает к хозяину стада. Ежегодный приплод, по условию с владельцами, должен быть не менее 50 ягнят на каждые 100 голов овец. Излишек против этой нормы составляет прибыль пастуха, а недостаток пополняется в конце года из его собственности. Пошлины с овец в казну (по одной тэньге с головы) уплачиваются хозяином и пастухом пополам; потери же от падежей и волков принимаются на свой счет владельцем, но пастух обязан представлять всякий раз доказательства такой убыли овец. Каждый хозяин клеймит своих овец собственным клеймом, почему их всегда легко отличить от других, и в течение года раза два осматривает и пересчитывает их41.

Таглыки сопутствовали нам во всех экскурсиях по горам Кун-луня и на северную окраину Тибетского нагорья. Мы сблизились с этими простодушными людьми и полюбили их за чистосердечие, откровенность и услужливость. В горах они удивляли нас своей способностью скоро и легко взбираться на страшные крутизны, казавшиеся нам неприступными. Зато во время пребывания за Кун-лунем, в Тибетской нагорной пустыне, которой таглыки почему-то страшатся, они далеко не проявляли такой отваги и нередко обнаруживали даже некоторое малодушие. Эти мужественные люди, столь покорные климатическим невзгодам своей суровой горной родины, неоднократно пытались уговаривать нас не отходить далеко от окраинного хребта на юг, в глубь безлюдной нагорной пустыни, в которой, по их убеждению, легко погибнуть, и непритворно радовались каждый раз, когда мы поворачивали оттуда назад в Кун-лунь.

Во время пребывания в Кара-сае с 3 мая по 15 июня мне приходилось почти ежедневно наблюдать там прохладный северный ветер из внутренней пустыни Такла-макан {Во время моего отсутствия из Кара-caя с 14 июня по 5 июля этот ветер, по словам остававшихся там людей, дул также почти ежедневно.}. Во все ясные дни этот ветер дул регулярно с 11 часов утра до 5 часов пополудни порывами, и на нижележащей северной равнине в это время постоянно крутились столбы пыли, поднимаемой вихрями. В пасмурные дни он был слабее, и если несколько таких дней следовало подряд, то в средние из них случались затишья. По ночам же почти ежедневно подувал слабый южный ветерок из соседнего ущелья Кун-луня, против которого находился наш лагерь.

Северный ветер, дувший из внутренней пустыни, был всегда прохладен и умерял в значительной степени дневной жар, понижая во время своих порывов температуру почти на 3° Цельсия. Между тем от приезжих из Нии мы достоверно знали, что там с наступлением мая начались уже жары и господствовали во все время нашего пребывания в Кара-сае. В пустыне Такла-макан они в тот же период времени были, без сомнения, еще сильнее, чем в Нии, а потому меня крайне изумлял дувший оттуда прохладный ветер, который так приятно освежал нас в жаркие солнечные дни в Кара-сае. Еще в начале наблюдений над ним мне казалось, что он дует не в горизонтальном направлении, а сверху, под некоторым углом к горизонту. Для определения этого угла я устроил простейший прибор: между рожками деревянной вилки от мерного шнура наклеил лист бумаги и, прикрепив эту вилку горизонтально к трубе кипрегеля, установленного на мензуле, направлял трубу на север, навстречу ветру. Придавая плоскости бумаги различные углы возвышения, я по вибрации ее на ветре ясно замечал, что он действительно дул не в горизонтальном направлении, а под углами, по приблизительной оценке, от 5° до 10° к горизонту. Сила же его, определяемая во время опытов по анемометру Робинзона, колебалась от 3 до 10 метров в секунду и, по мере поднятия от подножья хребта на юг, в горы, постепенно возрастала, достигая на больших высотах 15 и более метров в секунду.

Наблюдение в Кара-сае в мае и июне прохладного ветра из пустыни Такла-макан было не единственным во время нашего путешествия по Кашгарии. Еще в июне и июле 1889 г., при следовании экспедиции по долине Яркенд-дарьи, вдоль северо-западной окраины этой пустыни, приходилось неоднократно ощущать прохладные воздушные токи, направлявшиеся со стороны той же пустыни, как казалось, сверху и понижавшие термометр Цельсия до 3,2°. Потом во время пребывания в горах Кун-луня, на урочище Тохта-хон, с 18 июля по 1 сентября мы почти ежедневно наблюдали прохладный северо-восточный ветер, дувший из помянутой пустыни, и, наконец, по временам ери следовании по северному предгорью Кун-луня -- в июне 1890 г.