Владимир Обручев - От Кяхты до Кульджи - путешествие в Центральную Азию и китай. Мои путешествия по Сибири

Охотники с водораздела увидели, что яков нет (вероятно, подумали, что звери ушли дальше на запад), спустились по склону и наткнулись прямо на медведей. При виде последних лошади двух охотников с перепугу умчались в разные стороны; третья взвилась на дыбы, но всаднику удалось сделать выстрел с седла, очевидно в самца. Медведь, вместо того чтобы защищать свою семью, позорно бежал карьером вверх по долине, тогда как медведица, поднявшись на дыбы, ревела, защищая дитя. В это время подъехали другие охотники, справившиеся с лошадьми, и один из них выстрелил в медведицу, но или промахнулся с седла, или ранил ее легко, так как медведи пустились бежать, преследуемые охотниками. Медведица время от времени останавливалась, вставала на дыбы и ревела, лошади шарахались в стороны, не давая стрелять; наконец, медведи, поднявшись на увал, скрылись, а охотники вернулись с пустыми руками. Всего больше удовольствия получил я, наблюдая в бинокль все перипетии неудачной охоты, словно нарочно инсценированной для зрителя.

По Пржевальскому, тибетский медведь-пищухоед достигает величины нашего обыкновенного бурого, но грудь и голова у него светлее; он живет в безлесных горах, питается главным образом пищухами, которых выкапывает из нор, но также травой; в конце лета из соседних гор спускается в Цайдам и наедается ягодами хармыка. Тибетцы не охотятся на него, так что зверь не пуган и подпускает охотника близко. На скот он почти никогда не нападает.

Несколько дней мы шли вниз по р. Сулэйхэ – сначала по правому берегу ее, затем по левому. За эти дни мне удалось добыть антилопу и охотиться на яка, но неудачно, так как это крепкий зверь: раненный берданочной пулей, уходит далеко. Между тем охотники застрелили двух яков. Круглая пуля из их гладкоствольных ружей бьет недалеко, но ранит тяжело. Стреляют они наверняка, подкравшись близко и поставив ружье на сошки. От одного из добытых ими яков, очень крупного экземпляра, я отпилил часть черепа с рогами и увез их; они до сих пор украшают мой кабинет в память о Среднем Наньшане. Охотники, используя часть мяса и сняв шкуру до головы, бросали все остальное. Приходилось удивляться, как быстро на свежую падаль слетались огромные серые грифы целыми десятками и доканчивали очистку скелета. Только толстая кожа на голове была не под силу им; они выклевывали глаза, объедали губы, а обезображенная голова лежала многие месяцы, пока черви не заканчивали разрушения. Мы видели немало таких голов, говоривших об успехах китайских охотников за последние годы. Грифы, пируя на трупе, все-таки были осторожны и не подпускали на выстрел из двустволки, а тратить на них берданочные патроны было жаль.

По р. Сулэйхэ мы дошли до долины одного из ее левых притоков, вверх по которой я собирался сделать экскурсию вглубь снегового хребта Зюсса. Низовья этой долины были очень интересны по геологическому строению и по наличию холодного минерального источника. Последний вытекает на дне долины среди бассейна, состоящего из известкового туфа, осадившегося из минеральной воды. На дне бассейна, имеющего вид продолговатой чаши, выбивается вода, из которой в большом количестве выделяется углекислота. Вода холодная, совершенно чистая и на вкус напоминает сельтерскую. Ею, очевидно, пользуются только дикие животные, так как возле бассейна нет никаких признаков пребывания человека: нет ни «обо», ни палок с навешенными на них хадаками, которыми монголы украшают подобные «аршаны», как они называют минеральные источники. Пройти далеко вверх по этой долине вглубь хребта не удалось из-за ненастья: речка, текущая оттуда, сильно вздулась, и идти дальше во время экскурсии в горы стало невозможно.

Дальше вниз по р. Сулэйхэ охотники не знали дороги, и из долины минерального источника мы повернули обратно, дошли назад до брода через реку и затем повернули на север, чтобы пересечь те же три хребта новым маршрутом. Отмечу еще, что в горах левого берега реки я обнаружил отложения, содержавшие ископаемый уголь, которые вообще имеют большое распространение в этой части Наньшаня. Со временем они получат применение и сделают возможной оседлую жизнь в связи с разработкой месторождений полезных ископаемых. На развитие земледелия едва ли можно надеяться ввиду большой абсолютной высоты даже дна долин (3200–3500 м) и холодного климата. На р. Сулэйхэ в середине июня (ст. ст.) большой снегопад отнял у нас целый день.

Хребет Русского географического общества мы миновали по перевалу Сяокоу, достигающему 4450 м, еще выше, чем перевал Дакоу, пройденный на переднем пути. Он лежал уже почти на высоте границы вечного снега, поля которого видны были на соседних вершинах. С него мы спустились в долину р. Толайхэ и простояли один день на берегу этой реки, так как охотники съездили в свой лагерь, чтобы оставить там добытые шкуры яков и запастись провиантом. Ниже нашей стоянки широкая долина этой реки кончается, река уходит ущельем вглубь Толайшаня. Поэтому мы шли еще три дня, пересекая сначала длинные отроги хр. Русского географического общества, разделенные глубокими долинами небольших притоков Толайхэ, которые ближе к последней превращались в ущелья, а затем пересекали отроги самого Толайшаня. Здесь уже возобновилась, после временного перерыва отрогами обоих хребтов, широкая долина между последними, уходившая на северо-запад за горизонт, в ту местность, где мы уже видели ее в прошлом году. Теперь стало ясно, что хр. Дасюэшань, который мы тогда пересекали, составляет продолжение хр. Русского географического общества. С перевалов через отроги виден был и этот хребет, и Толайшань – оба с целым рядом высоких вечноснеговых вершин.