Владимир Обручев - От Кяхты до Кульджи - путешествие в Центральную Азию и китай. Мои путешествия по Сибири

После отъезда провожающих мне, оставшемуся в одиночестве, немного взгрустнулось. Рядом монотонно журчала речка, сосны шумели при порывах ветра; вблизи потрескивал костер, возле которого возчики и Цоктоев вели беседу на непонятном мне языке, попивая бесконечный чай; ночь уже спустилась. Я оторвался на два года от культурной городской жизни и семьи и начинал путь по огромной незнакомой стране, населенной народами с совершенно другими нравами и обычаями, отчасти враждебно настроенными к чужеземцам, – стране, изобилующей пустынями, безлюдными горами и непредвиденными опасностями. Быстрый проезд по степи от Кяхты не дал никаких наблюдений, и в дневник нечего было писать. Я сидел у выхода из палатки и, вперемежку с воспоминаниями, прислушивался к звукам леса и ночи, пока не захотелось спать.

Путь от Кяхты до Урги, длиной около 300 км, мы прошли в 9 дней. Местность на всем пути гористая, – это западные отроги хребта Кентей, орошенные притоками р. Селенги. Только первый день после ночлега на Киране мы долго шли сосновым бором по равнине, а затем ежедневно пересекали один или два хребта, поднимаясь на них по долинам. В промежутках между хребтами дорога пересекала более значительные реки. Через первую из них, большую р. Иро, весной и летом для переправы служит нечто вроде парома из трех, скрепленных перекладинами, долбленых лодок-душегубок, на который устанавливается только одна двуколка; перевозчики работают шестами, лошади переправляются вплавь. Но вследствие осеннего мелководья возчики повезли нас вброд, избавив от большой потери времени. Недалеко от брода на берегу реки белели здания монгольской кумирни, т. е. буддийского монастыря.

Горные хребты, которые мы пересекали, были совершенно безлесны и представляли собой степь; но их северным склонам кое-где полосами спускались отдельные рощи лиственницы, березы, сосны и осины, южные же были безлесны. Только самый высокий из хребтов на половине пути был покрыт негустым лесом на обоих склонах.

В Монголии каждый перевал дороги через горы, а также выдающиеся вершины украшены «обо». Обо – большая или малая куча камней, в которой попадаются также кости, тряпки, ржавое железо и в которую часто воткнуты палки с защемленными в них или привязанными полосками или обрывками ткани или пучком конских волос. Обо – это приношения горным духам. Каждый монгол, поднявшись на перевал, считал долгом увеличить кучу обо чем-нибудь, что попалось под руку на подъеме, в виде жертвы духу за благополучный проезд. Более благочестивый втыкает палку и привязывает к ней хадак – нечто вроде шарфика из редкой шелковой или полушелковой ткани, который подносят хозяину юрты или гостю в виде подарка. Эти обо, видные издалека на вершинах гор, удобны в качестве сигналов для топографической съемки.

Долины между хребтами также безлесные, степные; в них довольно часто попадались монгольские юрты и пасущиеся стада овец, в меньшем количестве встречались коровы и лошади. Станции, на которых путешественники, едущие без остановки, меняют лошадей, также состояли из юрт. Мы ехали медленно на лошадях, нанятых на весь путь до Урги, и предпочитали ночевать не на станциях, а где-нибудь подальше от них – на берегу речки или в горной долине, где лошади находили корм в степи, а мы – приют в палатках.

Для разведения огня и варки пищи мы пользовались и здесь, если лес был далеко, обычным для всей Монголии топливом «аргалом» – высохшими лепешками коровьего помета, которые собирали в степи вблизи палатки. Сухой аргал горит хорошо, дает сильный жар и дым со своеобразным приятным запахом. Если мало коровьего аргала, для этой цели также употребляются лошадиный и верблюжий помет.

Путевой распорядок до Урги у нас был такой: вставали с восходом солнца, варили чай, завтракали; лошади в это время получали порцию овса. Затем снимали палатки, укладывали багаж на возы, запрягали и отправлялись в путь. Двуколки ехали шагом по дороге, а мы с Цоктоевым верхом то опережали их, то отставали, останавливаясь для осмотра обнажений горных пород, затем догоняли обоз рысью. Около полудня делали привал для завтрака, не раскидывая палаток: варили чай, закусывали холодной провизией; лошади паслись. Часа через два запрягали и ехали дальше, а перед закатом останавливались в подходящем месте на ночлег, ставили палатки, варили ужин. В ожидании его я определял дневные сборы горных пород, писал дневник, вычерчивал съемку. После ужина пили чай и скоро ложились спать, потому что свежий воздух и работа с раннего утра до позднего вечера достаточно утомляли.