Владимир Обручев - От Кяхты до Кульджи - путешествие в Центральную Азию и китай. Мои путешествия по Сибири

Упомяну еще, что в лагере князя один солдат-монгол обратился ко мне по-русски и предлагал свои услуги в качестве переводчика, будто бы знающего по-тангутски и по-китайски. Этот монгол Абаши был родом из Уланкома, на севере Монголии, и хотел бы вернуться на родину после многолетних странствий. Я согласился взять его, а князь разрешил ему ехать со мной.

К вечеру все наши сношения с монголами были кончены, и на следующее утро мы двинулись в путь. Проезжая мимо лагеря, я заехал еще к князю проститься и получить «охранное письмо», которым все попутные монгольские начальники приглашались, во имя дружбы с князем Курлык-бейсе, охранять нас от тангутов и давать проводников за сходную цену. Пока ламы писали письмо, князь угощал меня кислым молоком, которое делается из смеси разных сортов молока – козьего, овечьего и коровьего, закисающих в общей кадке; в жаркий день это приятный и немного спиртной напиток. На этот раз к украшениям княжеской палатки прибавились еще три опаленные бараньи головы, которые лежали на кадях с молоком и, казалось, насмешливо глядели на нас своими безбровыми глазами, оскалив белые ряды зубов.

Наконец, письмо написано, к нему приложена печать князя в нескольких местах, и, сопровождаемые добрыми пожеланиями адъютантов, мы выехали за черту лагеря в унылую степь, уходящую на восток за горизонт между двумя цепями скалистых гор, в которых живут тангуты. Благополучно ли пройдем мы через их кочевья?

Последние переходы по Цайдаму. Вредный корм в долине Дулан-Гол. Горные озера. Кумирня Дабасун. Буддийское богослужение. Маленький гэгэн. Ужин «бедных» лам. Перевал к Кукунору. Тангутское стойбище. Черные палатки. У озера. Рыбная ловля. Отшельники на острове Куйсу. Пески восточного берега. Перевал к Донкыру. Столкновение с тангутами. «Скорая помощь» китайцев. Город Синин. Английский путешественник. Смена каравана. Опять через цепи Наньшаня. Китайские золотоискатели. Оазис Ганьчжоу.

Мы шли еще четыре дня на восток по той же северной окраине Цайдама, по долине, ограниченной с севера низкими передовыми грядами Южно-Кукунорского хребта, а с юга – сначала плоскими холмами, а затем скалистым хребтом Баин-Сарлык с зубчатым гребнем. В долине мы миновали четыре соленых озера, окруженные солончаками с зарослями кустов тамариска и хармыка, и в промежутках между ними шли по унылой глинистой или глинисто-щебневой степи с бедной растительностью. Кое-где попадались жалкие монгольские пашни, орошаемые из речек, вытекавших из Северных гор. Редкие монгольские юрты прятались за глинобитными стенами небольших укреплений, возведенных для защиты от внезапного нападения тангутов. Но последних на всем пути до Дуланкита мы не видели, да они могли попасться только случайно в виде нежеланных гостей, вторгшихся во владения Курлык-бейсе с целью грабежа.

Перед Дуланкитом дорога свернула в горы по узкой долине р. Дулан-Гол, где мы вскоре остановились возле кумирни, так как должны были получить новых проводников. Цоктоев и старые проводники отправились в кумирню, но местный начальник, тоже вроде князька, был в отлучке, и проводников назначил гэгэн, глава маленького монастыря.

На склонах долины мы впервые после долгого времени увидели редкий лес, состоявший из древовидного можжевельника (арца), похожего на тую, и тяньшанской ели с кустами барбариса. Но место ночлега оказалось вредным для наших животных: лошади наелись какой-то травы, сделались сонными и вялыми, глаза у них слезились и веки опухли. Местные монголы говорили, что животные, не привыкшие к этой траве, поев ее несколько дней, совершенно ослабевают и иногда околевают. Поэтому на следующий день, несмотря на дождь, зарядивший с утра, мы поторопились переселиться километров на десять дальше по той же долине, где берега небольшого озера представляли хороший корм. Потом еще день шли по той же долине, в которой находится еще одно озеро, более крупное.

Эти два озера, содержавшие чистую пресную воду, окруженные довольно высокими горами, склоны которых отчасти были покрыты лесом, отчасти травой, обращали на себя внимание по сравнению с солеными озерами Цайдама. Отсутствие соли в их воде объяснялось тем, что оба озера были проточные и лежали в горах, более богатых осадками. Но из этой долины озер нам пришлось опять уйти, чтобы посетить кумирню в обширной котловине Дабасун-Гоби, где предстояла еще одна смена проводников.