Роберт Фалкон Скотт - Дневники полярного капитана

Отчаянное положение, в котором находились путешественники, заставляло их пренебрегать всякими предосторожностями, и они с наивозможной быстротой двигались через все места, изрезанные трещинами. Надо было всем рисковать, чтобы добраться до склада. Во многих местах снег исчез и повсюду блестел синий лед, скользкий, как гладкое стекло. День ото дня дорога становилась хуже. Приходилось сани прямо спускать по ледяным склонам, удерживая их на длинной веревке, и они скатывались вниз, точно какой-нибудь тюк.

В нижней части ледника их ожидала другая беда: там лежал глубокий слой снега, закрывавший все трещины, куда легко было провалиться. Единственное, что облегчало путь путешественников, было то, что становилось теплее, и они уже перестали так сильно страдать от холода. 23 января мороз был только 10 1/2°, и им казалось даже, что было тепло, так как светило солнце. Но прежде чем они достигли склада, устроенного у подножия ледника, они страшно измучились и наголодались. Провизия у них вся вышла, и они поддерживали себя только чаем и какао. Они даже не могли дойти до склада и остановились на расстоянии полумили от него. Выбившись из сил, трое из них остались, только Маршалл еще оказался настолько крепким, что мог пройти это расстояние, и принес из склада немного пищи товарищам.

Вот что пишет об этом переходе Шеклтон в своем дневнике: «Нам пришлось еще уменьшить свою ежедневную порцию и довольствоваться только четырьмя сухарями и двумя чашками очень жидкого рагу из лошадиного мяса. Но скоро и этого не стало, и мы могли завтракать только маисом, едва размоченным в воде. Больше у нас ничего нет. И при таком питании нам приходится тащиться по рыхлому снегу, зачастую среди целого лабиринта трещин, скрывающихся под снегом. Каких неимоверных усилий стоит нам удерживать наши сани, чтобы они не провалились в пропасть! От времени до времени мы делаем короткую остановку, чтобы подкрепить себя чашкой чая с солью и перцем, за неимением чего-либо другого. Последний переход мы сделали, не имея во рту твердой пищи больше суток! Неудивительно, что мы не могли дотащиться до склада и сделали привал раньше, а Адамс упал в обморок, совершенно выбившись из сил…»

28 января они спустились к подножию ледника и добрались до Великого ледяного барьера. С какой радостью они его приветствовали! Наконец-то они вырвались из проклятого ледника, где странствовали так долго, выбиваясь из сил. Приятно было очутиться снова в знакомой местности. Но злоключения их еще далеко не кончились. У самого конца ледника опять началась вьюга, и такая сильная, что на расстоянии пяти метров уже ничего нельзя было разглядеть. Идти по леднику, сплошь изрезанному трещинами, было очень опасно, но выжидать улучшения погоды тоже было нельзя. Провизии оставалось слишком мало. И вот они пустились в путь, несмотря на снежный ураган. На этот раз счастье им благоприятствовало, и они миновали благополучно все трещины. Чтобы отметить дорогу, по которой надо было идти на обратном пути, они делали раньше на месте каждой остановки снежные холмики. И теперь эти холмики оказали им большую услугу. Они очень обрадовались, найдя 31 января первый из этих холмиков, указавший им, что они идут по правильному пути.

Температура была всего 2 1/2° ниже нуля, и после перенесенных ими морозов путешественники ощущали теперь приятную теплоту.

Барьер встретил путешественников очень недружелюбно. Опять поднялась такая вьюга, что скоро путники выбились из сил и принуждены были остановиться, и на другой день им пришлось потратить три четверти часа, чтобы освободить свою палатку из-под снега. Погода стала лучше, но зато положение путешественников ухудшилось. По всей вероятности, провизия в одном из складов была попорчена, и, употребив ее в пищу, они все заболели кровавым поносом, что окончательно подорвало их силы. В довершение несчастья, у них вышли все лекарства. Пришлось питаться только сухарями и воздерживаться от лошадиного мяса, которое, вероятно, и было причиной болезни.

Между тем, дорога становилась все тяжелее: рыхлый, сыпучий снег и белый рассеянный свет, при котором нельзя ничего ясно разглядеть! 4 февраля Шеклтон написал в своем дневнике: «Ночь не принесла нам желанного облегчения. Мы все изнурены болезнью. Ужасный день. Я не в состоянии больше писать. Мы не можем двигаться дальше, сил нет! Положение становится опасным».