Михаил Певцов - Алтай. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия в Центральной Азии

Кроме рыболовства, обитатели Лобнорской впадины занимаются еще ловлей уток, во время весеннего пролета, в петли, расставляемые на солончаковых отмелях озер. Мясо добытых уток они употребляют в пищу частью свежее, частью копченое, а перья сбывают преимущественно купцам. Из утиных шкур лобнорцы выделывают для себя немного мехов.

Хлебопашеством лобнорцы, как выше замечено, занимаются на урочище Мюран, в долине Джахан-сая и отчасти в ближайшем земледельческом селении Чакалык. На прибрежьях озер растет много кендыря, из волокна которого туземцы приготовляют грубую ткань для будничных одежд и белья, а также все рыболовные снасти. Корни молодого, только что показавшегося из земли, тростника они едят и извлекают из них сахар.

Крупного рогатого скота, лошадей и ослов у обитателей Лобнорской котловины очень мало; но зато они владеют значительным числом овец рослой курдючной породы, резко отличающейся от кашгарской. Жители описываемой впадины занимаются также и охотой. Осенью туземные охотники ходят на Тибетское нагорье за куланами и антилопами, которых они бьют исключительно для шкур, а некоторые из них отправляются на восток, в пески Кум-таг на охоту за дикими верблюдами. Кроме того, многие из туземцев ловят зимой в прибрежных тростниках в капканы лисиц и волков, а изредка отравляют и тигров.

Во всей Лобнорской впадине с селением Чакалык, подчиненным тоже Кунчикан-беку, считается ныне только 160 семейств жителей, или около 800 человек, в том числе 300 в Чакалыке. Зимой и весной 1890 г. в этой области свирепствовала сильная оспа, от которой, по исчислению Кунчикан-бека, умерло около 400 человек, преимущественно детей и молодых людей обоего пола. Пожилых же и стариков эпидемия почти вовсе не коснулась.

Все нынешние обитатели Лобнорской впадины и нижней Яркенд-дарьи суть выходцы из Северной и Западной Кашгарии, поселившиеся в этой стране около 400 лет тому назад. До переселения их в ней жили монголы, укочевавшие потом частью на север, в Тянь-Шань, частью на юг, в страну Цай-дам. Первые колонисты из Северной и Западной Кашгарии застали еще на нижней Яркенд-дарье и в озерной впадине часть монгольских стойбищ и жили сначала вперемешку с монголами, оставившими впоследствии в их владение эту страну.

Общение с монголами не осталось бесследным на колонистах: в их тюркском наречии доныне сохранилось много монгольских слов, оно не обошлось и без метизации пришельцев с аборигенами, выразившейся в более сильном уклонении типа теперешних обитателей страны сравнительно с жителями Западной Кашгарии, к чистому монгольскому облику. Во всем остальном туземцы нижней Яркенд-дарьи и Лобнорской впадины ничем не отличаются от обитателей прочих местностей Кашгарии, кроме немногих обычаев и обрядов.

Например, здесь отец невесты берет с жениха калым скотом и деньгами в размерах от 5 до 8 штук крупного рогатого скота, от 1 до 3 лошадей или же от 10 до 20 овец с придачею серебра от 5 до 10 лан (12–24 руб.). Этот обычай, не существующий в остальной Кашгарии, перешел к обитателям котловины, вероятно, от монголов. Лобнорцы не засыпают могил, как в прочих местностях Кашгарии, а покрывают их жердями, на которые настилают войлок или тростник и забрасывают только слегка землей. Внутренность могилы считается священною, и в нее никто не осмеливается проникать.

К востоку от Лобнора, по рассказам туземцев, простирается на 7 дней пути бесплодный, кочковатый солончак, а далее в том же направлении залегают большие пески Кум-таг, тянущиеся полосою почти в 2 дня пути шириной вдоль подножья хребта Алтын-таг до оазиса Сачжоу. В этот оазис существовала в старину прямая дорога из Черчена, давно уже оставленная. Однако при Якуб-беке по ней ездили туда разведчики для наблюдения за передвижением китайских войск. Указанная дорога пролегала близ подошвы Алтын-тага по южной окраине песков и была доступна только для верблюдов, да и то лишь зимой. Верблюжий подножный корм на ней встречается повсюду; для лошадей же корма очень мало, и безводные станции простираются до 70 верст.

В песках Кум-таг водится много диких верблюдов, за которыми позднею осенью и зимой ездят туда некоторые из чакалыкских и лобнорских охотников. Они подкрадываются к верблюдам в то время, когда последние пасутся, и стараются подойти к ним сколь возможно ближе, чтобы попасть в голову или сердце. По словам охотников, дикие верблюды, будучи легко ранены, уходят очень далеко от стрелка, и потому их крайне трудно преследовать. Нам приносили шкуры двух убитых в песках Кум-таг верблюдов, которые, к сожалению, оказались негодными для коллекции. Охотники уверяли, что дикие верблюды, живущие в песках Кум-таг, крупнее тех, которых им приходилось видеть и убивать в песчаной пустыне к западу от урочища Ваш-шаари.