Дарья Чернышева - Путешествие маленькой лягушки, или Как правильно встретить новый год

В палатке я переоделась, подсушила волосы, и Хидемаса предложил отправиться посмотреть скалы и маяк. По дороге сначала пришлось долго подниматься круто вверх, затем спускаться долго и круто вниз, дорогой мы учили друг друга своим языкам. Причем Хидемаса всё схватывал мгновенно, пару раз повторил и уже запомнил. Я же никак не могла запомнить два слова. Так мы с ним выучили фразу: «Я — Хидемаса. Я учитель японского, я приехал из Японии!». С моей стороны это было: «Ваташива, Дарья, зыс, Роша кара кимаста». Правда на следующий день я уже всё забыла и учила заново, а Хидемаса, гад, всё помнил.

— А как будет по-русски: «Я тебя люблю»?

Я произнесла, и тут началось камеди-шоу. Как только он это не говорил, как только не искажал, не проглатывал и не картавил — сложно даже это повторить. Я вдоволь насмеялась, и, вытирая слезы, всё же добилась от него приемлемого звучания.

— А как будет «Я тебя люблю» по-японски?

— У нас нет такого выражения.

— А как же вы тогда выражаете свои чувства?

— Мы используем различные сравнения с уникальными и красивейшими явлениями природы. Например, мы сравниваем это чувство, как: «Если бы не было тебя, это солнце не светило бы так ярко».

— Вот где ещё не перевелись романтики! — вздохнула я и замечталась на некоторое время.

Дорога вильнула в сторону, и мы вышли на ровную поляну, обрывающуюся с трех сторон скалами. Посередине стояла одинокая беседка, спуск к скалам был огражден низким заборчиком, не ставшим для нас серьёзным препятствием. Скалы были из белого камня, причудливых форм и оттенков, я сразу же взобралась на самый высокий валун, с которого открывался удивительнейший вид на бескрайнее и безмятежное море.

Мы просто сели рядом на камне и долго смотрели на горизонт. Я чувствовала только спокойствие внутри себя и даже умиротворение, мне не хотелось ни говорить, ни шевелиться, и Хидемаса будто чувствовал то же самое.

Солнце стало уже садиться, нам пришлось возвращаться, но дойдя только до беседки, я попросила встретить закат здесь и проводить солнце. От беседки к берегу шла лестница, а от берега тропа поворачивала на дальний хребет, до которого нельзя было добраться с тех скал, где были мы. Пойдя по той тропе, мы бы как раз вышли к маяку, но решили, что не так уж это и интересно теперь, да и солнце быстро занырнуло за полосу моря, и стало резко холодать. Поэтому мы поспешили в обратный путь, ведь нам опять предстояло подниматься круто вверх, а потом спускаться. Выйдя на дорогу, мы заметили огромную луну на тёмном небе. Вокруг не было ни души, фонарей тут тоже не было, поэтому путь нам освещал только свет луны. Для пущей жути я завыла по-волчьи на луну, и Хидемаса присоединился ко мне. Удивительно встретить на краю Вселенной человека, настолько схожего с тобой по духу. Заметив, что я уже дрожу от холода, он снял свою куртку и протянул мне. «Бедняга, совсем же околеет», — пожалела я его, но от куртки не отказалась.

Вернувшись в «цивилизацию», мы пошли подкрепиться в первую попавшуюся гостиницу, в которой имелось своё кафе.

— Сейчас бы чего-нибудь горяченького, — попросила я Хидемасу.

— Хорошо.

Хидемаса что-то долго объяснял официанту, тот всё записал и поблагодарил за заказ. Вскоре нам принесли большую тарелку с рисом, заправленным соусом карри, и тарелку супа с крахмальной лапшой.

— Выбирай, что хочешь, — предложил он мне.

Я попробовала оба блюда и выбрала более привычный рис.

— О, хорошо! А то я очень люблю эту лапшу!

— Зачем тогда предлагал?

— Ты должна выбрать первой.

Принесли напитки.

— В этом стакане горячее вино, а в этом — горячая водка, попробуй.

Я опять отхлебнула из обоих стаканов и остановилась на привычном вине, потому что горячая водка — это уж чересчур!

На стене пред нами висел большой телевизор, где началась программа про необычных животных. В этом выпуске рассказывали про кабаргу — парнокопытное животное, обитающее в степях Казахстана. «Почти про дом родной», — подумала я. На экране крупным планом снимали стадо, одна из самок только что родила детеныша. Он смешно учился стоять на длинных ногах, пищал и пытался поймать мамкино вымя, а несносная мать всё время намеревалась от него убежать, поэтому детенышу приходилось на своих гнущихся ножках ковылять следом за ней.

— «Коса» — это ведь значит «мама» по-японски? — спросила я.

— Откуда ты знаешь?

— Я много аниме смотрела, в одном из них встречалось это слово.

— Ясно. Да, «коса» — это «мама». А как будет по-русски?