Жюль Верн - Путешествие и приключения капитана Гаттераса

К пяти часам утра погода переменилась с поразительной быстротой; температура упала до точки замерзания, ветер повернул к северу и улегся. Можно было уже ясно различить на западе выход из пролива, но, увы, совершенно закрытый льдами. Гаттерас пытливо вглядывался в берега, спрашивая себя: можно ли выбраться из пролива?

Между тем бриг снялся с якоря и стал медленно продвигаться среди движущегося льда; льдины с треском дробились о корпус судна. В это время года они были еще от шести до семи футов толщиной, и надо было избегать их давления: если бы бриг даже выдержал его, он все-таки рисковал быть подброшенным и опрокинутым.

В полдень впервые можно было наблюдать великолепное оптическое явление — круги на небе и два ложных солнца. Доктор произвел наблюдения и определил размеры кругов. Отрезки верхней дуги были видимы всего на тридцать градусов от горизонтального диаметра. Два солнца различались очень ясно; цвета в световых кругах располагались от центра к периферии в следующем порядке: красный, желтый, зеленый, бледно-голубой и, наконец, белый, постепенно сливавшийся с фоном неба.

Доктор вспомнил остроумную теорию Томаса Юнга. Этот физик предполагал, что в атмосфере существует облачный покров, состоящий из мельчайших ледяных призм; солнечные лучи, падая на эти призмы, преломляются в них, отклоняясь на шестьдесят — девяносто градусов. Следовательно, солнечные кольца не могут образоваться при ясном небе. Объяснение это доктор находил весьма остроумным.

Моряки; знакомые с полярными странами, обыкновенно считают этот феномен предвестником обильного снегопада. Если бы эта примета сбылась, «Форвард» очутился бы в крайне трудном положении. Поэтому Гаттерас решил идти вперед. Весь день и всю следующую ночь он ни минуты не отдыхал, беспрестанно наблюдая горизонт, поднимаясь на ванты и пользуясь всяким случаем, чтобы приблизиться к выходу из пролива.

Но утром он должен был остановиться перед непреодолимым затором льдов. Доктор поднялся к капитану на ют. Гаттерас отвел его на корму, где они могли беседовать, не опасаясь быть услышанными.

— Мы попали в ловушку, — сказал Гаттерас. — Дальше идти невозможно.

— Невозможно? — переспросил доктор.

— Да, невозможно! Даже если мы пустим в ход весь запас пороха, находящегося на бриге, мы не продвинемся вперед и на четверть мили.

— Что же нам делать?

— Не знаю. Пусть будет проклят этот пагубный год, начавшийся при таких неблагоприятных обстоятельствах!

— Ну, что ж, капитан, если уж необходимо зазимовать, так зазимуем… Здесь или в другом месте — не все ли равно?

— Разумеется, — ответил Гаттерас, понижая голос. — Но я не хотел бы начинать зимовку с июня месяца. Зимовка сопряжена с физическими и моральными трудностями. Экипаж падает духом от долгого бездействия и тяжелых лишений. Поэтому я рассчитывал остановиться где-нибудь поближе к полюсу.

— Да, но волею судьбы Баффинов залив закрыт…

— Но почему же он был открыт для другого, — гневно воскликнул Гаттерас, — для этого американца, для этого…

— Слушайте, Гаттерас, — перебил капитана доктор, — сегодня только пятое июня. Не будем отчаиваться. Проход может неожиданно открыться перед нами. Вам известно, что льды легко разламываются на куски даже в тихую погоду, как будто входящие в их состав разнородные массы обладают какой-то особенной взрывчатой силой. Поэтому мы всегда можем надеяться найти свободное от льдов море.

— Пусть только оно освободится, и мы его пройдем! Весьма вероятно, что за проливом Белло нам представится возможность подняться к северу проливом Пила или проходом Мак-Клинтока, и тогда…

— Капитан, — сказал подошедший в эту минуту Джемс Уолл, — мы рискуем лишиться руля от столкновений со льдинами.

— Что ж, рискнем рулем, — ответил Гаттерас, — но снять его я не разрешу! Каждую минуту, ночью и даем, мы должны быть в полной готовности. Постарайтесь, Уолл, сохранить руль — пускай отталкивают льдины. Но руль должен остаться на своем месте. Слышите?

— Однако… — начал было Уолл.

— Я не нуждаюсь в ваших замечаниях, — строго сказал Гаттерас. — Можете идти!

Уолл вернулся на свой пост.

— О! — в сердцах воскликнул Гаттерас. — Я отдал бы пять лет жизни, лишь бы только продвинуться подальше к северу! Более опасного прохода я не знаю. В довершение всех бед сейчас мы так близко от магнитного полюса, что компас бездействует, стрелка или совсем не движется, или мечется как безумная, то и дело меняя направление!