Евгений Абалаков - На высочайших вершинах Советского Союза

Остальные опустились и отдыхали.

С вершины чудесный вид: на юго–запад — море уходящих вдаль вершин Туркестанского и Зеравшанского хребтов. Рядом — черная стена Архара, длинный белый гребень Верблюда и весь цирк Тамынгена. Перевал глубоко под нами. Наша вершинка лишь немного ниже пика САВО.

Вниз спускались по крутому снежнику. Съехали ниже, чем было нужно, и поэтому пришлось опять лезть вверх, за оставленными лыжами. Ленц, зацепившись, комично кувырнулся через голову.

Птенец пошел за кристаллами, а мы быстро скатились на лыжах. Геологов пришлось ждать долго. Потом сопровождали их, указывая путь, до низа ледопада, где и разошлись.

После обеда посыпала крупа.

В кибитке начальства произошел интересный разговор. Ленц, зайдя туда, как обычно начал восторгаться красотой ландшафта, открывающегося с Черной горы.

—Никакой красоты… Руду, руду давайте! — вдруг закричал Воронов…

Луна купается в облаках над вершиной Степы. Тихо и тепло. Около лагеря появляются Сармин, Воронов и двое подрывников.

— А скажите, как здесь на Невский пройти? — шутит Сармин.

— Удивляюсь я вам, альпинистам, вам все — хоть бы что! Здоровый народ, — говорит Воронов. Поговорили с нами и ушли давать радиограммы.

Начались деятельные сборы. Завтра выход на пик Гранитный.

11 июля . До четырех часов спал очень мало.

Ночь довольно темная. По знакомому уже пути к рассвету подошли к обледенелому «лбу». Надели кошки.

Поднялись на «лоб» и свернули в первый правый кулуарчик. Подъем пошел круче (а у меня того и гляди слетит кошка с левого прожженного ботинка). Валя и Миша сильно отстают. Последний чувствует себя неважно.

На первых скалах расположились завтракать. Мишука ждем долго. Он все припадает на ледоруб: самочувствие скверное.

На гребне нас осветило солнце, ноги отогрелись. Видно, как глубоко внизу солнце осветило белые пятнышки палаток. Время движется к девяти: там сейчас, видимо, завтракают.

Идем по гребню. Делаем частые остановки, поджидая отставших.

К двенадцати часам спустились по ледяному склону с предвершинки и подошли вплотную к самой желтой стене. Попытка взять ее с юга не увенчалась успехом, ибо вбить крючья оказалось совершенно невозможно: трещины очень мелки. Пришлось спуститься немного по снежному кулуару и начать подъем значительно левее, частью по обледенелым и крутым снежничкам, частью по скалам, тоже очень крутым, но большой прочности (что–то вроде гранита).

Аккуратно охраняя, я иду первым на веревке с Валей. Ленц с Мишуком. Много раз пришлось мне вбивать крючья, а Ленцу выбивать их и вновь передавать мне. Наконец дошли до крутого, наискось идущего снежного кулуарчика и уже по нему подошли к самому гребню.

Гребень острый, сильно засыпан снегом. До его вершины дошли быстро. Ее трудно даже назвать вершиной, настолько она остра, но по высоте она равна основной.

4 часа 30 минут. Почти все вершины глубоко внизу, лишь некоторые поднимают свою голову выше, и в их число и Архар. За ним еще вершина (топографы говорят, что это и есть Мын–тэке). Острый пик Ужбишки немного ниже нас.

А на юг и юго–восток бесконечные пики: там Памир. И быть может, одна из тех видимых вершин — пик Коммунизма, но определить, конечно, трудно.

На восток наш пик запрокидывает совершенным, более чем километровым отвесом.

Кричим поодиночке и хором в сторону лагеря, но ответа, конечно, нет. Ленц кинематографирует. Я срочно делаю приблизительную съемку восточных вершин и ледника. Съели банку рыбы и оставили в ней записку, засунув банку (из–за невозможности построить тур) прямо в щель. Скорее вниз.

Ленц предлагает спускаться прямо по южной стене. Жутковато, учитывая, что крючья там забивать трудно… К тому же все равно у начала нашего подъема оставлены кошки.

Удачно (по предложению Ленца) спустились на двойной связанной веревке: нашлось три хороших уступа. Это сэкономило и крючья и время. Веревка мокра и заедает порядочно. При спуске зашибли Мишуку руку. Он и так–то едва на ногах стоит, посерел, осунулся, а теперь и за веревку держаться ему трудно.

Облако крутится над вершиной, задевая ее. Нам это на руку: вершина в тени и снег не очень раскисает.

Еще одно восхождение. Е. Абалаков вкладывает записку

в консервную банку

От кулуарчика начали спуск прямо вниз. Один уступ Ленц забраковал (предварительно насмешливо, с поклоном предложив опуститься по нему). Отсюда пошли на крючьях. Под стеной — в восемь часов. Охраняю Валю на ледяной стенке. Мишук тоже выбрался по веревке.