Владимир Арсеньев - Сквозь тайгу

Не только А. М. Горький пришел в восторг от книг Арсеньева. В письмах автору, в опубликованных рецензиях выражали восхищение прочитанным писатель П. П. Гнедич, ботаник В. Л. Комаров, этнограф Л. Я. Штернберг, знаменитый норвежский путешественник Фритьоф Нансен [3] В 1913 г. Фритьоф Нансен посетил В. К. Арсеньева в Хабаровск. Он ознакомился с коллекциями музея, возглавляемого Арсеньевым; вместе с Арсеньевым Нансен совершил несколько кратковременных походов по Амуру и Уссурийскому краю. и многие другие видные писатели и ученые. М. М. Пришвин и А. А. Фадеев не скрывали влияния, какое оказали на их творчество произведения Арсеньева.

Жизни, научной деятельности и творчеству В. К, Арсеньева посвящены многие специальные исследования, статьи, книги [4] Назовем наиболее значительные: Я. Е. Кабанов. В. К. Арсеньев — путешественник и натуралист. М., 1947; Я. М. Рогаль. В. К. Арсеньев. Хабаровск, 1947; Я. Е. Кабанов. Литературный и научный фонды В. К. Арсеньева. — В кн.: «В. К. Арсеньев». Соч., т. VI. Владивосток, 1949; М. К. Азадовский. В. К. Арсеньев — путешественник и писатель. — В кн.: «В. К. Арсеньев. Жизнь и приключения в тайге». М., 1957; В. Г. Карпов. В. К. Арсеньев. М., 1955; Я. Е. Кабанов. Владимир Клавдиевич Арсеньев (1872—1930). — В кн.: «Отечественные физико-географы и путешественники». М., 1959; А. И. Васина. Сын крепостного. — Журнал «Дальний Восток», 1970, № 9. .

Автору этого послесловия посчастливилось встречаться и работать с В. К. Арсеньевым в 1927—1930 годах.

Хочется познакомить читателя с внешним обликом и некоторыми чертами характера Владимира Клавдиевича, какими они запомнились с того времени.

В. К. Арсеньев был среднего роста, худощавый, но крепкого телосложения. Лицо продолговатое, с резко очерченными чертами, заостренным носом, слегка выдающимся подбородком и с глубоко сидящими голубыми глазами, над которыми возвышался ровный лоб. Светлые волосы были всегда зачесаны вверх, на висках и затылке они чуть поседели. У него была быстрая и легкая походка, резкие движения рук. Носил он всегда шляпу — серую или темно-серую со слегка поднятыми краями. Костюм предпочитал синего цвета. В экспедиционных условиях он любил надевать плотную шляпу с широкими полями, куртку, а вместо сапог — орочские улы (унты) в сочетании с обыкновенными обмотками.

В. К. Арсеньев был человеком предельно собранным, строго дисциплинированным. Решительно не терпел неуважительных опозданий, неоправданных задержек. В то же время в походах был нетороплив, крайне осмотрителен. В тайге, пробираясь через бурелом или заросли, никогда не спешил, с особой осторожностью переходил через горные порожистые речки.

Часа за полтора-два до наступления сумерек В. К. Арсеньев подавал сигнал об остановке, сам участвовал в выборе места для бивака, разбивке палаток, в устройстве шалашей, в заготовке сухих дров. А после ужина, когда все его спутники отдыхали или чинили себе обувь, одежду и отправлялись спать, он усаживался у костра, вытаскивал из полевой сумки дневник и остро зачиненным карандашом записывал все виденное, услышанное и поправлял на планшетке кроки снятого ям за день маршрута.

В обращении с участниками экспедиции, безразлично кто они были, никогда не повышал голоса, не кричал и, замечая какие-либо неполадки, полушутя, полусерьезно привлекал к ним внимание. На биваке он внимательно следил за тем, чтобы люди хорошо отдохнули, плотно поели, запивая еду горячим чаем. И только после этого он разрешал идти дальше по маршруту. В походе он строго требовал соблюдения дисциплины, заставлял менять место в ряду и категорически запрещал на ходу пить холодную воду, как бы этого ни хотелось.

В связи с этим вспоминается случай, происшедший со мной. Однажды, после утреннего завтрака, когда пришлось поесть соленой кеты, я на походе несколько раз пил холодную воду, зачерпывая ее ладонью при переходе речки или ручья. Арсеньев это заметил и строго предупредил, что больше так делать нельзя. Но я по неопытности украдкой еще раз попил холодной воды, а путь все еще продолжался и как на грех в гору. Вскоре, мучимый жаждой, я ослабел настолько, что Владимир Клавдиевич вынужден был остановить весь отряд и, сделав мне внушение, велел снять с меня укрепленную за спиной тяжелую котомку, переложить груз на других спутников, а мне идти налегке. От стыда некуда было деваться, и лишь через часа полтора, когда я взмолился, мне вернули котомку. Это был мне урок на всю жизнь.

Лекции В. К. Арсеньев редко читал стоя на кафедре, обычно он ходил по аудитории с указкой в руке, поясняя или иллюстрируя свои слова принесенными экспонатами.