Егор Путилов - Азия roadbook - Автостопом без гроша

Тогда водитель изобразил ладонью трубочку, став двигать ею у рта. «Чего-o??» Для устранения всех сомнений он показал себе между ног, а потом повторил жест, показав сначала на Степу, а потом на меня. Решительно отказавшись от предложения сделать ему минет в качестве оплаты, мы попросили остановить машину. Таксист, однако, набирал скорость, а лицо его стало еще подлее. Начал сбываться один из моих кошмарных снов про азиатское путешествие. Мы несемся в какие-то пески с сумасшедшим алчным водителем-гомосексуалистом на скорости в 150 км/ч. Да, в такие моменты действительно чувствуешь себя живым. Я открыл дверь, показывая, что мы сейчас выпрыгнем, без особой надежды, что это как-то остановит нашего психа. Плана Б не было, поэтому, что делать, если он не отреагирует, я не знал…

Наверное, к разочарованию тех, кто ждал кровавой развязки, план А сработал: таксист притормозил машину, и мы вывалились на обочину пыльного шоссе.

Вообще надо сказать, что мы выглядели довольно неформально для этих широт – с кучей железа в разных частях лица и тела, что было необычно для мест, где мужчины ходят по улице в черных штанах и кургузых пиджаках, а женщины не ходят вообще. Ну а поскольку, как я писал, мы были молоды и красивы, то все это вместе иногда воспринималось неправильно.

Мы оказались посреди пустой трассы среди песков явно очень далеко не только от Стамбула, но и от аэропорта Сабиха Годжек. Солнце стояло в зените, было жарко и пыльно. Мы потащились по трассе назад в надежде найти пересечение с более оживленной дорогой, которое и было вскоре найдено. Местный «камаз» вез нас куда-то в Стамбул вроде бы «парасыз» и тоже улыбался. Впрочем, вопросов о деньгах или минете так и не возникло, и мы благополучно высадились где-то в стамбульских пригородах.

Вокруг было Южное Бутово, только без деревьев и желтого цвета, ездили дымящие дизелем старые «икарусы» и вообще было довольно живо. Деньги в аэропорту мы не меняли, поэтому были нужны местные новые турецкие лиры, как они официально стали называться, чтобы сесть в автобус и попасть в центр. Зачем – непонятно, но такой уж выработался рефлекс: в новом месте стремиться в центр, где должна наступить ясность. Долго я выбирал подходящего персонажа уличной суеты, чтобы узнать у него про обменник и прочие блага. Уличная толпа состояла в основном из черных старух с печеными лицами и деревенского вида мужиков в шароварах. Наконец появился офисного типа турок в белой рубашке – можно было надеяться, что он в целом адекватен и поймет, что нам нужно, даже если не говорит по-английски.

Обменника в Южном Бутове не было, но турок без малейших колебаний нашел выход из этого положения, вручив нам 10 лир «на автобус», дотащив до остановки и посадив в нужный автобус до центра. Это был европейский поступок в том смысле, что именно так поступили бы большинство европейцев в похожей ситуации за одним исключением – этот несомненно хороший и достойный во всех отношениях человек очень хотел нам понравиться. Мы впервые столкнулись с тем, что разделяет условно первый и условно третий мир – комплекс белого мистера из метрополии и «не совсем человека» с периферии.

Примерно то же самое, но в очень ослабленной форме, происходит при встречах московских жителей с провинциалами – плохо скрываемое торжество со стороны первых и желание угодить (или нахамить, что суть то же) со стороны вторых. Вот и здесь помимо сознательного контроля эго начало раздуваться, подкармливаемое ощущением внезапно приобретенной важности и величия. Хотя надо сказать, что к первому миру мы имели тогда весьма опосредованное отношение, поэтому все путешествие чувствовали себя немножко хлестаковыми – что нас принимают совсем не за тех, кто мы есть. Люди связывали с нами надежды о процветании своего бизнеса, переезде семьи в Европу, устройстве детей в престижные университеты на Западе, приобретении могущественных друзей «там» и так далее. В общем, трудно описать тот бред, который творился. Но все это будет потом, а сейчас я со Степой ехал в таком знакомом еще с детства «икарусе» по Южному Бутову, зажав в потном кулачке турецкую десятку.